– Я предпочла бы получить совсем другой сюрприз на наше трехсотлетие, – вздохнула она. – Этот тип, обосновавшийся в Гранльё, еще попортит нам нервы! Лично я с его появлением не смогу спать спокойно!

– Он так опасен?

– Трудно себе представить, до какой степени! В те времена, совсем недавние, впрочем, когда он приезжал сюда в качестве гостя бедняжки Изолайн – я знаю, что ее уже нет на свете, и умерших мы должны чтить и молиться за них, – он и тогда уже вел себя как хозяин, а вовсе не как гость. Так что же будет теперь?

– А как к этому относилась старая графиня? Кажется, здесь все любили ее за добосердечие и благородство?

– Да, так оно и было. Гость был для нее особой священной, но она стала единственной, кто умел не только держать в руках хозяйство, но и фон Хагенталя на значительном расстоянии. А несчастная глупышка Изолайн была от него без ума.

– И часто он приезжал сюда?

– По счастью, нет. Только с Изолайн, своей любовницей, по-другому ее никак не назовешь. Но они предпочитали Париж, им было удобно оставлять Гвендолен жить у бабушки. Девочка ее обожала. И я никак не могла понять, зачем гувернантке понадбилось увозить ее среди зимы на север Англии к своей родне, которую девочка знать не знала. Куда естественнее было бы оставить ее в Гранльё, где бабушка не могла на нее надышаться.

– Но ведь бабушка в самом скором времени поехала в Париж и была там убита. Хотим мы того или нет, но все это вместе наводит на размышления, – вздохнула маркиза.

– Безусловно. Но доказательств все-таки нет. Видит Бог, полиция работает очень добросовестно, но в чем можно обвинить Хагенталя, если нет реальных улик? Тем более что именно в это время несколько достойных доверия людей видели его в Вене.

– А Хагенталь навещал когда-нибудь в Грансоне своего родственника, который был крестным отцом его сына?

– Зачем ему это? Я не была знакома со старым дворянином, его знал Лотарь. Он жил словно бы в другом времени, и мне кажется, что Хуго унаследовал от него не только дом и имя! Думаю, ваш племянник рассказывал вам о нем. Ведь он, кажется, был у него незадолго до его смерти?

– Да, рассказывал. Альдо был тронут до глубины души. Старому дворянину не давало покоя давнее преступление, и прежде чем отдать Богу душу, он хотел, по старинному обычаю, вручить выкуп за пролитую кровь. А его крестник живет теперь в Грансоне?

– Скорее, я думаю, он там бывает время от времени. Лотарь знает о нем гораздо больше. Сами понимаете, я не вмешиваюсь в мужские дела.

– Попрошу Альдо поговорить с вашим братом. Вы совершенно правы: эти господа не любят, когда в их дела вмешиваются женщины, – вздохнула маркиза.

Маркиза была довольна своим разговором с Клотильдой, но пока не считала нужным, чтобы милая Клотильда, к которой она прониклась искренней симпатией, знала, что и она тоже полноправный член "команды" своего племянника, как называла их дружную компанию Лиза.

Она скажет, но позже. Непременно скажет. Маркиза, неизменно восприимчивая к флюидам дома, в этом замке чувствовала себя прекрасно и была благодарна милой Клотильде, которая с таким тактом смягчала резкий характер брата. Если быть честными, то пребывание в этом старинном доме без нее можно было бы назвать неприятностью, без которой все охотно бы обошлись. Но благодаря Клотильде гости чувствовали себя великолепно.

Танго, которое танцоры повторили дважды, закончилось. Адальбер усадил немного запыхавшуюся Мари-Анжелин на место. Настроение у нее было хуже некуда.

– Что случилось? Что опять не так? Вы не любите танцевать танго, Мари-Анжелин?

Мари-Анжелин, подбирая шпильками выпавшие из прически волосы, с негодованием взглянула на Адальбера.

– В таком стиле не люблю точно! Странно, что мы оба остались живы! Меня то распластывали по паркету, то сворачивали, как блинчик!

– Так танцуют в Буэнос-Айресе. И вы, наверное, заметили, что мы своей манерой никого не удивили. Напротив! Были и другие пары, танцующие так же, и нам даже аплодировали. Поговорите насчет танго с Альдо. А где он, кстати? Наверное, повел супрефектшу на террасу?

– Нет, его партнерша вернулась и сидит между двумя старушками. Может быть, он...

– Ничего подобного! – сразу же вступилась План-Крепен. – Он пошел за освежающим напитком для своей дамы, она точно в нем крайне нуждается, если он обращался с ней, как и вы со мной, Адальбер.

– Я виноват, но я исправлюсь! В следующий раз вы будете танцевать со мной милый английский вальс.

– Если следующий раз случится.

– А вот и Альдо! Но у него престранное выражение лица.

– Супрефект не одобрил, что его жену держат за бродяжку из Буэнос-Айреса.

– Довольно говорить глупости, План-Крепен, – шепнула сердитой компаньонке маркиза. – Что-то случилось.

– Где ты был? – поинтересовался Адальбер.

– Говорил по телефону. С Ланглуа.

– Так поздно?!

– Сейчас только одиннадцать, и он сам только что поговорил со своим коллегой из Брюсселя. Примерно два часа тому назад произошло весьма печальное событие.

– А можно без предисловий, прямо к делу! – поторопил Адальбер.

– Агату Тиммерманс сбил на улице автомобиль. Она направлялась на улицу Луиз пообедать с друзьями, машина сшибла ее и тут же уехала, не оставив следов.

– А сама Агата? Погибла? – понизив голос, спросила госпожа де Соммьер.

– Нет, но в очень тяжелом состоянии. Неизвестно, придет ли она в сознание. Ланглуа хочет, чтобы ее мать была предупреждена, и желает, чтобы мы приехали в Париж. По крайней мере один из нас.

– Его появление здесь в то время, как какой-то шоферюга отправляет к праотцам его последнюю официальную любовницу, вовсе не доказательство невиновности этого пройдохи, – заявил Водре-Шомар и стукнул кулаком по столу. – В распоряжении этого негодяя, я полагаю, целая шайка!

– Шайка не шайка, но два-три помощника, безусловно, есть, – согласился Альдо.

– Да и одного достаточно, только ловкого, чтобы сбить кого-то на улице и умчаться.

Юбер, Адальбер и Альдо сидели в кабинете Водре-Шомара. Праздник окончился. Его завершил самый великолепный из фейерверков, какие только помнили местные жители. Никому в окрестностях усадьбы и возле озера не удалось в этот день рано улечься спать. Оглушительными аплодисментами был встречен расцветший в небе герб Франш-Конте, каким он был в эпоху, когда строился этот замечательный дом.

Последний тост с "желтым вином", и гости разошлись по домам. Пешеходы брели неверными шагами, кое-кого провожали домой жандармы, а приехавшие на автомобилях пересели на велосипеды, раздобытые по соседству у знакомых или привезенные с собой в багажнике.