Оппоненты говорят о старости Путина, а его сторонники гневно возражают, что Путин сравнительно молод. Но старение политика не физиологический процесс. У политических задач другой цикл старения. Путину не уйти от того, что часть его целей достигнута, причем именно их достижимая часть. Политик Путин выполнил начальную программу и сильно ее пережил. Он создал режим управления, делающий для него лично бесполезным вмешиваться. Правда, условием этого стало всевластие «ближнего круга» при иллюзии страны, будто решения исходят от президента.

В истории автократий часто бывает, что главы их, утомленные хаотической маетой своего режима власти, сужают круг забот до двух тем: армия и мировые дела. Здесь их поджидает крушение. Лимитирует их сам опыт неограниченной власти. Покинув дела покорной страны, они отправляются, как Пилсудский, на поиски мировой стратегии. Но правила управления миром нельзя продиктовать, как кадровое назначение в дотационном регионе.

Старость Путина как политика

Путин стареет, но его старость уже не старость политика. Политика в нем можно искать до 2012 года. Хотя в те годы им и совершены политические ошибки, которые завели Россию в злосчастный тупик третьего президентства, – то были ошибки политика. Ошибки лидера, признанного если не страной, то ее большинством. Но Путин третьего срока не политический деятель, не лидер. И критерий возраста начинает меняться.

Центр решений сдвинулся с прежних «стрелок» и саун наверх, к Кремлю. Но стиль принятия решений не поменялся – обсуждение «темы» с друзьями, берущимися решать вопрос задорого.

Двор и ненависть

Президент стареет – придворная система синхронно крепнет. Путину труднее обслуживать ближний круг, чем повару-миллиардеру Пригожину лично обносить всех тарелками. Эксперты говорят об «износе системы», но человеческий ее износ виден там, где челядь получает призы за близость к президенту. Путинское окружение тоже изношенные люди, но им нужен Путин как алиби. И он останется президентом, пока они ему не найдут замены.

Они перегружают собой личность Путина, и тот ведет замысловатую игру, удаляя от себя или приближая. На прямой линии 2017 года Путин вдруг дважды обратился к теме смертной казни вне связи с заданным вопросом. В разговоре про «дальневосточный гектар» от реформ Столыпина он зачем-то соскользнул к «столыпинскому галстуку», игриво заметив: «У нас смертная казнь не применяется, но иногда… вы понимаете, что я имею в виду». Затем еще, также вне связи с вопросом («Обманывают ли вас?»). Интерпретировать это можно разными способами. Путин безотрывно ненавистно думает о ком-то, кого вынужденно часто видит. Неизвестному в этом случае стоит побеспокоиться.

Путинский страх ошибки

Персонализация политики в модели Системы РФ приводит к зависимости номинально неограниченного лидера. Симптом – всепоглощающий у Путина страх ошибки. Он виден в неловких промедлениях с выражением личного сопереживания президента семьям погибших на адском аэробусе летом 2014-го, жертвам теракта в Сургуте в 2017-м и пожара в Кемерове в 2018-м. Подобно страху мировых звезд перед потерей аудитории, Путин страшится потерять любовь «путинского большинства», превратившись для него из спасителя в символ бедствий. Этот неконтролируемый ужас, поглощая личность, парализует его способность к лидерским решениям.

Путин все время приговаривает: «Странно, быть такого не может… Странно слышать». Какое-то изумленное свирепеющее неведение всем известных вещей, о которых президент не может не знать. Как это понять – что узнав, он сдался? Либо его отнесло от жизни страны в безумную даль?

Путин как попуститель

Возможно, худшее в действиях Путина – не его прямые приказы, а его отчужденность и попустительство действиям ближнего круга, использующего его компетенции. Эта грибница делегированных импровизаций, всегда корыстных, часто бесцельных и показушных извне, выглядит картиной активности злонамеренного субъекта. Неясно иногда, остается ли для этого quasi-субъекта ценным сохранение государства? Некоторые из заявлений околопутинских радикалов двусмысленны даже в этом.

Для наружного наблюдателя Путин остается маркером любых действий Российской Федерации, независимо, знает он о них или нет. Политически это справедливо, но не помогает пресечь такие действия изнутри страны.

Путин и дети: кейс «Сириус»

Разговаривая с школьниками центра «Сириус», Путин бродил по залу, явно снимая какой-то зажим. Вероятно, так он чувствовал себя свободнее. Путин в «Сириусе» – гость из далекого альтернативного прошлого, наш герой «Возвращения со звезд». Такой человек не несет нового предложения – предложением является он сам, каков есть. Человек бесконечно устал задумываться, да и некогда ему. Путин возмутительно «тыкал» молодым людям. Опять проявилось фирменное свойство его выступлений последних лет: смесь лицемерия по острым темам с бесхитростными отговорками по истинно сложным вещам. Преуспевший среди преуспевших – или выживший среди самостоятельно себя сделавших?

Путин предлагал детям «погибнуть за Родину», а те собираются за Родину подумать.

Путин принципиален, но его принципы крайне персоналистичны

Путин крайний персоналист. Он верит в рыночную экономику, пока верит Кудрину. Он верит в приватизацию в той степени, в которой его устраивает уступчивый Игорь Шувалов. И жестким путем монетаризма его ведут лично Эльвира Набиуллина и Антон Силуанов. Со сменой людей меняются и его принципы.

Нищенское положение пенсионеров и других слабых групп населения кажется Путину одним из основных аргументов в пользу его сохранения у власти. Из Кремля социальные беды России кажутся мандатом на власть, постоянно продлеваемым. С точки зрения Путина, он прилагает запредельные усилия, чтобы облегчить положение пенсионеров, – но вечно мешают «внешние угрозы», «неверные друзья», «народное воровство» и другие призрачные чудовища, в которых он верит.

Самопрезентации Путина: смесь фантазий, слепоты и реальности

Однажды в ответ на упреки Меркель насчет Pussy Riot Путин вдруг заговорил об антисемитизме! Видимая неадекватность отражает разрывы внутри его неравномерной тайной радикализации. Путин устрашен и рассказывает о себе вслух в момент, когда этого менее всего от него ждали. Но не то же ли делаем мы? Как и мы, Путин слишком поздно опомнился. Теперь ему нужен всемирный Другой, чтоб списать на него свою вину и свою растерянность. Но ведь и стране нужен Другой, а мы зовем его «Путин».

Проговорки Путина почти всегда интереснее основного текста. Одну заметили все – когда, глядя на бедственную жизнь острова Ольхон, вдруг вздохнул: «У них там, за бугром, о людях думают». Пронзительная тоска забытого в России роднит всхлип президента с гореванием лесковского Левши: «У них там ружья кирпичом не чистят!»

Обиды Путина – не первый, но вполне реальный фактор жизни Системы, ее экзистенции. Речь не только об обидах на «наших западных партнеров», на внешние силы и их мнимых «агентов» внутри страны – Путин обижен на страну в целом. Обижен на народ и на собственную команду, но по разным причинам. Возможно, обидчивость – то именно стилистическое свойство, которое он как личность привнес от себя в паттерн Системы РФ.