лет, имущество которое не взято под арест, а оно есть и заграницей, все записано на тебя, твоя мать осталась ни с чем, оставшуюся жизнь она сгниет в безденежье и нищете, я думаю, её неприятно удивит моё завещание. Это её расплата. В этом конверте как раз и лежит заверенная копия его. Изучи, все твое. Даже её детище, её фонд. Он твой теперь. Ты как никто другой сможешь действовать по совести и направить все его средства действительно на помощь детям. Прости меня… Прошу лишь об одном, отпусти все плохое, оно прошло, каждый ответит за содеянные грехи. Живи, дыши, будь наконец по настоящему счастлива, моя дочь. Люблю тебя. Твой папа.»

Письмо которое я держала в руках, уже было насквозь мокрое. По щекам стекают крупные слезы, они беззвучно капают на дрожащий в моих руках лист бумаги. Синие чернила причудливо размываются от горьких слез, оставляя после себя уродливые кляксы. Хотелось кричать, но я подавила в себе эти эмоции, закрыв рукой рот, я беззвучно глотала солёные слёзы. Ничего не вижу, перед глазами непроницаемое полотно, которое застилает глаза. Я думала больнее уже быть не может, но я ошибалась. Не сдержавшись, я все же закричала в голос. Будто вырываясь из поглощающего капкана боли и разочарования. Но я резко успокаиваюсь, как будто я только что вынырнула из ледяной толщи непробиваемого льда, сразу чувствую, как меня обнимают крепкие руки, открыв прикрытые веки, обречённо подняла мокрые глаза, видя перед собой взволнованное лицо Германа.

— Тшшш… Тише моя маленькая, все хорошо, слышишь?! Я рядом, всё моя девочка, прекрати пожалуйста, наш малыш все чувствует.

Я цеплялась острыми ногтями за крепкие плечи Германа, сжимая их до побеления, мои слёзы, которые казалось закончились, огромным потоком впитывались в его байку насквозь, я словно утопала в соленом море, которое вымывало всю мою ненависть и боль.

— Ульяш, вот как мне теперь ехать на смену, видя твое состояние?

Рукой, Герман трепетно прижал меня к своей груди, другой рукой, он прикоснулся к моей щечке, водя подушечкой большого пальца по скулам, прикрыв тяжелые веки я ещё сильнее уткнулась своим носиком в его шею, вдыхая такой родной запах его одеколона. Купируя эти болезненные ощущения, я заметно успокаиваюсь, Герман утирает каждую мои слезинку и любяще покрывает поцелуями мои влажные щеки.

— Ну? Успокоилась немного?

— Езжай спокойно, я обещаю, все со мной будет хорошо. Только… Гер, я хочу сейчас поехать к матери и поговорить с ней.

— Конечно, скажешь куда, я отвезу. Ульяш, надо что-то решать с похоронами, не хочу чтобы ты нервничала ещё больше, давай я возьму это на себя, идёт?

Герман истязает меня пристальным взором глубоких глаз, а я не могу. Прикрыв устало веки, я лишь слабо кивнула в знак согласия.

— Гер, я ничего не чувствую, я должна сейчас же ведь что-то испытывать? Боль потери, страх, состояние горя… Гер, ничего…

Засмотревшись в одну точку, поджала нервно свои ноги к подбородку и небольшими плавными движениями стала покачиваться взад вперёд. Обеспокоенный моим состоянием Герман, прижал меня к себе ещё сильнее, от своей задумчивости, я слегка вздрогнула.

— Спасибо что ты рядом со мной… Но не надо меня отвозить, вызову такси.

— Я всегда буду рядом, всегда… Уверена что не хочешь чтобы я поехал с тобой?

— Нет милый, тебе не к чему слушать наши разборки, я хочу чтобы ты без нервотрепки поехал и спокойно работал не думая ни о чем.

— Моя заботливая девочка.

— Заботливая…. Мне же нужно как-то привыкать к обязанностям любящей жены.

Когда я полностью успокоилась и пришла в себя, я неторопливо приняла ароматную ванну, переоделась в брючный бежевый костюм, нанесла лёгкий макияж, собралась со всеми своими угнетающими мыслями и отправилась прямиком в благотворительный фонд.

Спустя время…

Неспеша преодолела длинный коридор, подойдя к кабинету матери, с гордо поднятой головой, я отворила стеклянную матовую дверь в её кабинет и прошла внутрь. За огромным массивным столом властно восседала моя мать, внимательно изучая какие-то бумажки, она даже не удосужилась обратить на меня внимание. Удивительно, но меня даже не бросило от волнения в мелкую дрожь, я лишь уверенно цокая своими шпильками, преодолела между нами расстояние и нагло уселась в кожаное кресло, прекрасно понимая, что через каких-то пару ничтожных минут, я вынесу её смертельный приговор, ведь я очень внимательно изучила копию завещания, пока ехала сюда.

— Здравствуй, мама

Со своим фирменным презрением она медленно подняла на меня ярко накрашенные глаза. Да, выглядит она очень устало, даже её косметологи которым она платит баснословные деньги, ей не помогают. Она пытается закрывать все свои проблемные участки кожи тональным кремом, но морщины все равно видны на ее немолодом лице. Я всегда прекрасно знала как она относится к своей внешности. Но сейчас, глядя на нее, я понимала как она скоротечно стареет с каждым прожитым днём.

— На улице пошёл снег? Неужели ты сама, добровольно переступила порог этого офиса.

— Пришла осмотреть свое новое место работы.

Она вмиг изменилась в лице, вся побагровела, её ноздри уродливо стали вздуваться как алые паруса, отложив бумаги в сторону, она цинично залилась противным смехом.

— Что, копеек мента тебе даже не хватает на кусок хлеба с маслом, поэтому ты поджала свой хвост и прибежала проситься ко мне на работу? Так я только за, место уборщицы как раз освободилось.

Она чувствовала свое превосходство надо мной, даже не осознавая что скоро ей придётся вспомнить давно забытые навыки и стать этой самой уборщицей, возможно даже в этом самом офисе. У моей матери никогда не было высшего образования, сколько я ее помню, пока отец не заработал свой авторитет и репутацию, мать бралась за любую работу, будь это нянечка в саду, прачка или обычный мойщик стекол в небольшом супермаркете. Конечно, когда отец поднялся, для его выстроенной и успешной репутации, жена обязана была соответствовать мужу, вот он и открыл этот фонд для неё. Но её никогда не волновала искренняя помощь больным детям, всегда её интересовали лишь власть и деньги. Безжалостная и бессердечная женщина, которая лишь прикрывалась этой помощью, в выгоду себе.

— Ты знаешь, пожалуй, я займу должность повыше, вот, ознакомься с документами.

— У меня нет на тебя абсолютно ни грамма времени. Через пару минут у меня назначена встреча с важными людьми, фондом не фея с волшебной палочкой управляет, поэтому…

Я сама не желала растягивать время. Поэтому. Как можно скорее, смотрю на часы, вмиг меняя спокойный и расслабленный тон на приказной.

— Теперь все вопросы этого