Климат в Орловке, находящейся в предгорье, не подходил Ане. Доктор-карачаевец, переселенец с Кавказа (по сохранившимся документам выяснилось, что доктора звали Байрамуков Юсуф Шаухалович. – Прим. авт.), сказал, что Анечка больна и тут ей нельзя оставаться. Нужно сменить климат. Он меня понимал и поддержал. Это была единственная радость, которую я тогда испытала.

Переезд в Джамбул

Я почти сразу поехала в Джамбул. Оформилась в школе, которая располагалась при железнодорожной станции. Тут почувствовала себя лучше, так как никто не интересовался ни мною, ни моим прошлым. Мне разрешили переночевать в одном из пустых классов прямо на полу. На следующий день утром я поехала за Аней и мамой.

В Джамбуле мы сняли комнату с пустой кухней. Печку снова сделала мама – из перевернутого ведра. Теперь мы могли кипятить воду. Везде царил голод.

«Снова вспоминаю свою давнюю жизнь. Аня маленькая, приехали мы в Казахстан, на станцию Джамбул. Маленькая комнатка, в соседней комнатке жила эвакуированная еврейка с сыном. Я шла в школу на работу, а Аня оставалась дома одна, голодная. Господи, у меня перед глазами маленькая девочка-блондиночка, спокойная и милая. Нам было так тяжело. Война в самом разгаре, а мы с Аней и её бабушкой – враги нашей не-родины. К сыну нашей соседки приходил сын командующего Ревтрибунала – оказалось, что приглашали и Анечку, и она пела им своим прекрасным голосом. В комнате стояла печка, сделанная из ведра, но готовить было не из чего. Мое сердце обливается кровью, когда передо мной стоит моя маленькая девочка, всегда спокойная. Тогда я не могла её досыта накормить, дать ей кусок хлеба…»

Из дневника Ирмы

Работой в школе я была довольна, однако мне нельзя было выезжать из города. В паспорте об этом стояла специальная отметка. Тогда был очень строгий контроль за людьми. Несмотря на это, я попросила у директора школы разрешения поехать в Ташкент. Думала, что там я устроюсь лучше. Но она мне не разрешила. «При первой же проверке документов вас арестуют на первой же станции», – сказала она мне.

Так я осталась с мамой и Анечкой в Джамбуле. Жили мы спокойно, хотя и очень бедно. Нужда была страшная, нас постоянно мучил голод. В Джамбуле жило много поляков. Были среди них те, которые в 1939 году были депортированы после занятия СССР части польской территории. Когда закончилась война, появилась возможность репатриации. Как жена поляка, я подала документы на репатриацию. 30 марта 1946 года я получила разрешение на выезд. Как я радовалась! Моя радость смешалась с горечью воспоминаний прошедших лет и болью от потери близких людей.

Ирма с Анной

Я хотела уехать из СССР, где столько лет прожила в горе и несчастье. Да, я очень хотела этого! Я хотела жить и должна была придумать, как это сделать. В ожидании отъезда мы голодали, но наши мысли были устремлены в будущее: каким оно будет? Эмиграция в Польшу давала шанс изменить нашу жизненную ситуацию. Мне нечего было терять, у меня не было почти никаких вещей. Главное – со мной были Аня и мама. Больше всего я хотела уехать, чтобы спасти их от страшной судьбы. Я очень рисковала, но уверенность мамы добавляла мне оптимизма.

Настал день отъезда. Мы сели в красный вагон, полные тревожных мыслей. На советской границе я услышала: «Вы еще увидите, что там не так-то хорошо!». Но мы не знали, куда мы едем. Мы ехали вместе, ехали очень долго, спали на полу вагона. На остановках прямо в поле мы выходили из поезда и готовили себе еду – кто как мог, разведя огонь прямо на улице. Несмотря на трудности пути, мы не ощущали усталости, перед нами была цель – покой и свобода…

Из СССР в Польшу

«Разрешение на выезд в Польшу было для нас огромным счастьем. Красные вагоны стояли на станции уже готовые. Пришло время покинуть мою родину Россию вместе с мамой и ребёнком. Решение уехать в чужую страну далось непросто. Это была эмиграция в страну, языка которой мы не знали… Слава богу, красные вагоны стояли готовые к отправке, это прибавляло нам радости. В отсеке одного из вагонов мы уместились втроём. Моё сердце страшно билось: куда мы едем? Куда? Как там будет? Всё равно! Не имеет значения!..

Поезд ехал днём и ночью, не останавливаясь ни на одной станции. Иногда останавливались в поле, где люди могли что-то приготовить, а кто-то молился, особенно громко – евреи. Поезд ехал через разбитую войной страну до Шечина, где мы пробыли совсем недолго, дальше нас повезли в Новую Руду. Это маленький городок, где обосновались евреи, у них там было всё для жизни: школа, детский сад, кухня, столовая…»

Из дневника Ирмы

В Новой Руде мы поселились в доме бывшего владельца текстильной фабрики Бергмана. Это было здание старой постройки, построенное больше двухсот лет назад. Мы заняли две комнаты и тёмную кухню. Жилище это, как и всё после войны, было разорённым и разрушенным. Мы стали наводить там порядок: принесли с чердака какие-то старые кровати, смеясь над ними, что они большие и громоздкие, как вагоны поезда. Я купила пианино, в чём мне помогло Государственное репатриационное управление. Где-то даже достали цветы… Вот так началась наша новая жизнь. Мы начали её так же, как уничтоженная войной страна начинала своё возрождение из пепла.

В Новой Руде Аня пошла в школу, очень быстро и хорошо овладела польским языком, а в 1949 году мы переехали во Вроцлав, где она окончила среднюю школу. Я же в первую очередь хотела как можно лучше узнать Польшу, её историю, литературу, народные обычаи – то, с чем нам предстояло жить. Сразу по прибытии я делала очень многое, чтобы Аня росла в новом обществе без каких-либо трудностей…

Погибшие члены семьи Анны Герман по материнской линии:

Мартенс Давид Петрович (отец Ирмы, родной дед Анны Герман) – умер в апреле 1922 года от тифа в колонии Великокняжеское. Могила не сохранилась.

Мартенс Вильмар Давидович (брат Ирмы, родной дядя Анны Герман) – умер 25 декабря 1943 года в лагере под Котласом. Он находился в заключении на протяжении шести лет (в Узбекистане, в Осинниках, под Котласом). Перед смертью он написал: «Проклинаю день моего рождения». Похоронен в братской лагерной могиле.

Мартенс Герта Давидовна (сестра Ирмы, родная тётя Анны Герман) – умерла в возрасте трёх лет в колонии Великокняжеское в 1918 году. Могила не сохранилась.

Мартенс Иван (Йохан) Давидович (сводный брат Ирмы, дядя Анны Герман) – умер от голода в сталинскую эпоху. Место захоронения неизвестно.

Мартенс Андрей (Генрих) Давидович (сводный брат Ирмы, дядя Анны Герман) – арестован 11 июня 1937 года и осуждён на десять лет трудовых лагерей. Умер в лагере, место захоронения неизвестно.

Мартенс Катерина (Тина) Давидовна (Катерина Рисе) (сводная сестра Ирмы, тётя Анны Герман) – была арестована и сослана. Умерла в ссылке после продолжительной болезни. Место захоронения неизвестно.