в которые были в срочном порядке уложены палочки, и опустил их на деревянную поверхность, сразу отойдя чуть в сторону. Конечно, по отдельности друг от друга, ещё и упрятанные за барьер из драконьей кожи, они едва ли представляли опасность, иначе Грегорович не хранил бы их у себя в лавке, но воспоминания о недавнем грандиозном самоподрыве все ещё были свежи в памяти.

— И? — после небольшого осмотра уставился на меня дед. — Почему их две? И какого Мордреда они еще в футляре?

— В этом и заключается проблема, — признался я, открывая поочередно коробочки. — В первый и последний раз, когда я их взял в руки, произошел взрыв, да такой весёлый, как будто кто от щедрот души Бомбарду кинул. Еле ноги унес от немецкого аврората…

— Ага… — дед ловко выхватил из шкатулки свиток с пояснениями от Грегоровича, впрочем, не касаясь палочек пальцами. — А ты их две сразу взял, что ли?

— Ну да, а в чем… — начал было я, когда в ответ в лицо чуть не прилетел трансфигурированный камень. Инстинктивно отскочив немного в сторону, попытался продолжить: — Но он…

Еще пара проклятий прилетела вслед за камнем, и пришлось уходить от них перекатом и назад, увеличивая дистанцию, но одно из жалящих все равно попало ниже спины, заставляя подскочить, как… ну, как ужаленного. Оно явно было самонаводящееся…

— Да понял я! — не выдержав обстрела, создал вокруг себя пленку из тьмы. Древнее заклятие, которое я чувствовал как дополнительную пару рук, темными змейками начало расползаться по телу. Пожалуй, с каждым разом начинало действительно получаться всё лучше и лучше, что не могло не радовать.

— О, так ты все-таки прочитал ту книгу? — с мрачным удовлетворением откликнулся Поллукс, не отрывая взгляда от свитка, который всё ещё удерживал одной руке. — Ну и как оно?

— Как что? — не понял я вопроса, все еще сосредоточенный, ожидая очередного проклятия от старого мага, а не вопроса.

— Vocare ad tenebra, это ведь оно, верно? — дед наконец отложил инструкцию в сторону и посмотрел уже на меня. — Как ты себя чувствуешь в последнее время? Нет изменений в настроении, паники, лишней агрессии, чувства постоянного холода или… голода?

— Да вроде бы нет, — ответил я, неохотно отзывая заклятие и чуть ежась. В первые мгновения всегда накатывало непривычное чувство беззащитности, как будто вместо иголок подставляешь вдруг миру беззащитное пузо. — А должно?

— Не знаю, ты мне скажи, — отозвался Поллукс, усмехнувшись и легко пожав плечами. — Я никогда не читал эту книгу.

— В смысле? — уточнил, хмурясь, и почти сразу протянул вопросительно: — Ты же мне её сам посоветовал?

— Да, но читать — не читал. Чтоб ты знал, мой дорогой внучок, не всякую фамильную книгу ты можешь открыть, не будучи главой рода. Да и не всякую стоит читать, — странно добавил он. — Но я слышал про это заклятие достаточно, чтобы посоветовать его такому балбесу как ты, чтобы у тебя был хотя бы мизерный шанс выбраться из той ситуации, в которую ты сам попал, ну, и выжить при этом, а не изображать из себя смертника с Бомбардой наперевес… И — я, кажется, понял, что именно имел в виду мой старый знакомый.

— Может быть, хватит уже говорить загадками? — с трудом сдержав порыв закатить глаза, чтобы не поймать ещё одно жалящее, воззвал к остаткам совести деда, и, уже уворачиваясь от парочки летящих проклятий, добавил: — И кидаться заклятиями. У меня и так был сегодня насыщенный день.

— Ну, раз насы-ыщенный… — протянул Поллукс с ехидцей, — то ладно, конечно. Присаживайся. Донни, подай нам в гостиную бутылку бурбона и чего-нибудь на закуску.

Уже после, усевшись в кресло перед зажженным расторопной домовушкой камином и пригубив алкоголь, дед наконец соизволил объясниться. То есть, сначала, конечно, он опять прошёлся по моему, да и, наверное, не только моему, уровню интеллекта, но сжалился.

— С чего бы начать… Уровень магического образования, конечно, сильно упал, но я постараюсь объяснить так, чтобы даже тебе было понятно.

— Ну дед! — я скривился и чуть поерзал, делая пару глотков. Бурбон огнем прокатился по горлу и ухнул в желудок, заставляя вспомнить, что ел я в последний раз довольно давно, и напиваться сейчас было бы не слишком хорошей идеей.

— Не перебивай, олух, — прикрикнул на меня дед, качнул стаканом и немного задумался, подбирая слова. — Сам я также о многом скорее догадываюсь, так как никогда не был главой рода, сам понимаешь, информация усеченная, но все же… что ты знаешь о Гриме?

— Символ нашего рода, зловещий пес и все такое… — неопределенно махнул я рукой, также наливая себе ещё немного, просто чтобы расслабиться, а то действительно, нервный какой-то денёк выходил. — Я, знаешь, раньше со скепсисом относился ко всему этому: «покровители», «родовые алтари» и так далее, о Гриме разве что в рассказах матушки слышал, да и то, не верил особо, мало ли семейных легенд, которые на деле — пустышки. Но, правда, когда привязывал родовой алтарь к себе, чувствовал нечто вроде…

— Вроде чего? — Поллукс даже немного поддался вперёд, точно охотничья собака, нашедшая след дичи.

— Ну… вроде присутствия кого-то, — я же наоборот откинулся в кресле и прикрыл глаза, стараясь вспомнить тот момент, воскресить в памяти странное ощущение. — Теплое дыхание, как будто мне в лицо дышит большая собака.

— Большая собака? — чуть не поперхнулся отпитым бурбоном Поллукс, а затем звучно хохотнул, — это ты верно отметил!

— Ну знаешь, говорю как чувствую! — открыв глаза, я возмущённо вскинул голову.

— Да я не в том смысле… — оборвал свой смех дед, отмахнувшись от претензий. — Знаешь, о черных псах, предвестниках смерти и охранниках подземного мира слышали все, даже вне магического мира, эти истории гуляли от страны к стране ещё в далёкие годы до принятия Статута о секретности. Их называют по-разному — какие-то народы именует их просто черными псами или адскими гончими, другие дают имена, которыми пугают потом детей и запоздавших путников. Черный Шак, Баргест, Фландрийский зверь, Гарм… — Поллукс, на пару секунд замолчав, задумчиво покрутил в руке шпажку с нанизанными на нее кусочками сыра, какого-то мяса и чего-то ещё, что я не разобрал. — Совершенно точно одно — эти мифические создания есть в культуре каждого народа, где-то больше где-то меньше. Но что для простецов мифы и басни менестрелей — для нас отголоски древних времен, времен богов и титанов, героев и великих магов, да.

Дед снова замолчал, погрузившись в мысли, и я не стал его трогать, вместо этого взяв со стола принесенную Донни сырную нарезку. В доме было тепло, у камина —