Она сделала глоток вина.

— Может, стоит сделать заявку на участие в шахматном турнире? Посмотрим, что будет, когда у него появятся настоящие соперники.

— И попасть на первые полосы газет? Ты представляешь, какая это будет сенсация — гениальный трехлетний шахматист? Это все равно что самим позвонить Апостолам. Нет, это невозможно. А вот о чем нам в самом деле стоит подумать — так это о специализированной школе.

— Интересно, есть школы для роботов? — полушутя спросила Наоми.

Джон обнял ее за плечи и слегка сжал.

— Можешь себе представить, какими они будут через десять лет?

— Через десять лет? А как насчет через три года? Они уже выглядят как уменьшенные в размерах взрослые. Как ты думаешь, чем они сейчас занимаются? Ждут, когда все улягутся спать, чтобы опять тайком залезть в Сеть? Изобретают новый ракетный двигатель? Пишут новую конституцию Великобритании?

Она доела омлет.

— Надо рассказать доктору Микаэлидис об инциденте со свинками. Ты позвонишь ей утром? Хотелось бы знать, что она думает по этому поводу.

Джон кивнул и встал.

— Я иду в кабинет.

— Тебе обязательно сегодня работать? У тебя усталый вид.

— Нужно закончить редактуру книги. Она должна быть у издателя не позже следующей недели.

Джон уселся за письменный стол, зашел в Сеть и открыл журнал посещений в своем собственном компьютере. Он стал перелистывать страницы назад, начиная с дня, предшествующего дню рождения близнецов.

Сотни и сотни сайтов, на которые он никогда не заходил. Как и в компьютере детей, посвященных математике, физике и другим наукам. Иногда истории, антропологии, геологии, географии. Список был бесконечным.

Ничего развлекательного. Его трехлетних детей не интересовали детские сайты или чаты. Казалось, ими владела только неутолимая жажда знаний.

Три месяца назад Люк, или Люк и Фиби вместе, начал посещать шахматные сайты. Сначала те, что обучали основам игры, потом все более продвинутые.

Джон сел на пол и включил компьютер близнецов. Экран засветился. Появилась надпись:

ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ.

Он набрал ряд символов, пароль, созданный им утром, чтобы закрыть детям доступ к компьютеру на время наказания.

ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ, ПОПРОБУЙТЕ ЕЩЕ РАЗ.

Джон нарочно придумал сложный пароль, такой, чтобы его невозможно было угадать случайно. Может быть, он перепутал буквы? Он ввел пароль еще раз:

d*223*&65&*

ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ, ПОПРОБУЙТЕ ЕЩЕ РАЗ.

Он достал из кармана джинсов бумажку, на которой записал пароль, и проверил. Все правильно. Никакой ошибки. Сверяясь с запиской, Джон тщательно, одну за другой, набрал все буквы и цифры.

ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ, ПОПРОБУЙТЕ ЕЩЕ РАЗ.

Не веря своим глазам, он покачал головой. Потом сделал последнюю попытку. Снова неудача. Сомнений не осталось.

В кабинете побывали дети. Или один из них, не важно. Каким-то образом они сумели взломать его пароль и заменить его своим.

Комната была маленькая. Оконные рамы отсырели и разбухли, так что краска сильно облупилась, а замазка раскрошилась. Стекла дребезжали от ветра. Небо было серым и хмурым, то и дело накрапывал дождь, за линией волноломов бушевало темное зловещее море.

В номере стояли узкая одноместная кровать, телевизор, который он никогда не включал, стол, умывальник и пара стульев. На столе лежала его Библия. На стене, на месте репродукции «Воза сена» Констебла, висело распятие. Репродукцию он снял и засунул на шкаф.

Каждое утро он просыпался в этой холодной, неприветливой комнате, в чужой стране, читал утренние молитвы, потом садился за стол, включал ноутбук и с надеждой открывал почту. И испытывал острейшее разочарование. Спам, один спам, непрестанный поток спама. Каждый день он получал письма с советами, как заработать состояние, рекламные рассылки, предложения от женщин посетить их страницу. Он смотрел на этих женщин, о да, и они неимоверно злили его; он грустил и одновременно радовался.

Радовался тому, что скоро все кончится и он окажется далеко-далеко отсюда, в объятиях Лары, и они будут делать детей, делать так, как положено Богом, а не Сатаной.

Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость. Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием: да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле (Еф., 6: 1–3).

Он не должен был держать это у себя, поскольку это был греховный предмет, но жить без этого он не мог. Единственное напоминание о ней. Лара дала ему это в то утро, когда они расстались. Маленькая цветная фотография. Лара, в простом летнем платье, стоит на веранде того самого дома в Калифорнии, где они познакомились. Она улыбается; длинные черные волосы падают ей на плечи, гладкие, словно шелк. Прошло уже больше трех лет. Но он помнил каждую мелочь, запах ее кожи, волос, каждое мимолетное прикосновение, каждое слово, каждое обещание, каждое ее дыхание. Я буду ждать тебя, Таймон, ангел мой, счастье мое, я буду ждать тебя до скончания веков.

Скоро, Лара! С Божьей помощью, я очень скоро вернусь к тебе!

Сегодня был понедельник. От единственной батареи исходило слабое тепло. Он бегло просмотрел входящие письма, очередную порцию электронного мусора, и вдруг его сердце учащенно забилось. Письмо без подписи, отправленное с незнакомого адреса.

Он превращает реки в пустыню и источники вод — в сушу, землю плодородную — в солончатую, за нечестие живущих на ней. Он превращает пустыню в озеро, и землю иссохшую — в источники вод; и поселяет там алчущих, и они строят город для обитания; засевают поля, насаждают виноградники, которые приносят им обильные плоды. Он благословляет их, и они весьма размножаются, и скота их не умаляет (Псалом 106).

Это было письмо, которого он ждал шесть долгих недель. Сигнал исполнить то, ради чего он прибыл, и возвращаться наконец домой!

Он закрыл почту и вышел из Интернета. Душа его пела. Так, теперь надо действовать быстро. Нужно многое сделать, но у него уже есть опыт. Это не займет много времени.

Он спустился позавтракать, занял отдельный столик, стараясь не встречаться ни с кем глазами и не вступать в контакт, прочитал про себя благодарственную молитву и приступил к еде. Мысленно он составлял список необходимых покупок. Кое-что он уже приобрел, заказал через Интернет. За остальным надо было отправляться в магазин. Его учили покупать все по отдельности, в разных магазинах, в разных городах. Он иностранец, и его запомнят гораздо легче, чем обычного покупателя. Американец в Суссексе, в январе. Диво дивное. Бельмо на глазу.

Но это не имеет значения. Он уедет раньше, чем они спохватятся.

Шейла Микаэлидис, с ледяным выражением лица, сидела за своим письменным столом из сосны. Был полдень вторника.