Ружан едва заметно тронул Рагдая за руку. Тот быстро кивнул, подошёл к окну, распахнул и быстро закрыл одну створку.

– Трудно дышать, – объяснил Ружан. Ивлад покосился на Нежату: не одной ей это показалось подозрительным. С улицы донеслись звуки: гул ветра, людские голоса, тихие девоптичьи переливы.

Ружан поднялся с кресла. Нежата сперва испугалась, что он упадёт, но брат только покачнулся, устояв на ногах. Заведя руки за спину, он медленно подошёл к столу и остановился напротив Ивлада. Тот сидел, запрокинув голову и стиснув челюсти.

– Братец. – Ружан протянул руку и пропустил между пальцами золотые Ивладовы кудри. – Ты возмужал. Сколько дней прошло? Всего ничего. А вместе с тем – целая жизнь. Я рад тебя видеть. По-настоящему рад.

Порез на щеке Ружана вблизи выглядел ещё хуже: чёрный, незаживающий, переходящий в уродливую бугристую язву.

– Что ты с собой сделал? – прошептала Нежата.

Ружан медленно повернул к ней голову. Серые глаза мигнули чернотой – страшно, не по-человечески.

– И сестрица у меня красавица. Ни темница, ни колдун её не испортили. Синеглазая, чернокосая. Возьмёшь её замуж, колдун? Сколько уж можно по углам прятаться.

Вьюга поднялся с места. В его лице не было ни малейшей угрозы, но рядом с Ружаном он выглядел впечатляюще: выше и шире в плечах, а когда от колдуна взвились в воздух крохотные бури снежинок, Нежате стало по-настоящему страшно. Она тронула пальцы Вьюги – они были холодными.

– Возьму замуж, – глухо сказал он. – Если она пойдёт.

Нежата со вздохом прикрыла глаза.

Вдруг снаружи кто-то завопил:

– Пожар!

– Тушите!

– Проклятые чудовища!

Ивлад вскочил и кинулся к окну, но его сбил с ног снежный вихрь в виде волчьих пастей. Цветные стёкла дождём посыпались на пол, в зал ворвалась метель, такая плотная и неистовая, что за мгновение окутала всё помещение. Нежату сгребли в охапку. Уткнувшись носом в мягкую накидку, она с затаённой радостью поняла, что это Вьюга.

– Ивлад! – выкрикнула она и закашлялась.

Завизжали слуги, послышался грохот опрокидываемых столов и стульев. Рядом с Вьюгой было тепло, снежинки больше не кололи глаза, но вокруг бушевала метель, то вырисовываясь волчьими фигурами, то рассыпаясь снежными взрывами. Почти как тогда, около Серебряного леса, только страшнее.

Она ничего не видела, только белое яростное марево. Иногда вихри немного отступали, и тогда был виден угол стола, покрытый морозными узорами и с наледью по краям. Вьюга отбивался от вихрей, но лишь одной рукой – другой прижимал к себе Нежату, а она льнула к нему, разом растеряв всю спесь, боялась и злилась на свою беспомощность. Сколько раз она вот так обнимала его, чувствуя на себе его руки? И не счесть. Но сейчас Нежате как никогда остро захотелось вжиматься сильнее, ощущать его запах, знать, что какие бы бури не бушевали снаружи, Сивар всегда разгонит их для неё. Хотелось не слышать злых слов девоптицы о том, что это он привёл её с братьями в лес, выпивающий человеческие жизни… Он ведь не мог умышленно это сделать. Или всё же мог?

Буря загудела, завыла так, что у Нежаты заложило уши и заныло в груди. Закружило так, что на несколько мгновений даже Вьюгу обдало морозом, и он покачнулся, но удержал Нежату. Затем раздался громкий хлопок, и буран исчез. Нежата подняла лицо. С потолка падали крупные хлопья снега, на полу лежало несколько слуг – они выглядели мёртвыми.

– Ты как? – Вьюга заглянул Нежате в лицо и поправил её волосы. Она закивала.

– Хорошо. А… ты?

Он светло улыбнулся такой знакомой сдержанной улыбкой.

– Теперь тоже.

Он быстро, будто сомневаясь, поцеловал Нежату в лоб.

– Где Ивлад? – вскрикнула она, спохватившись. Ружана, Рагдая и собак тоже не было видно.

– Я найду, – вызвался Вьюга. – И Ружана.

– Ты убьёшь его? – испугалась Нежата.

Вьюга кинулся к окну. Нежата тоже выглянула вниз и ахнула: верховных не было видно, зато двор и посад полыхали.

– Пламя! Это она сделала?

– Он наслал на них свои бураны, – рыкнул Вьюга сквозь зубы. – Какой же глупец! Не ожидал, что он пойдёт на такое…

Глаза Вьюги гневно сузились. Он метнулся по залу, накидка за его спиной вздыбилась парусом.

– Прошу! – взмолилась Нежата. – Есть же темницы… Он не в себе! У него царская болезнь! У отца было такое же – он с трудом связывал свои мысли, они постоянно блуждали. Верховных всего четверо, а у Ружана большая армия. Не трогай его, Сивар! Ты видел, сколько у него стрельцов!

Она подняла умоляющие глаза на Вьюгу. Он остановился и провёл пальцем по щеке Нежаты.

– Я знаю, как будет лучше. Поверь мне.

Нежата покачала головой. Опять-то он думает, что знает что-то лучше других.

– Сивар… – вздохнула Нежата.

– Идём. Пока сюда не набежали стрельцы. Отыщем твоих братцев. Не могли же они выпасть из окна.

– А верховные?

С улицы доносились вопли: пожары тушили, забрасывая огонь снегом.

Едва в зал ворвалась метель, Рагдай схватил Ивлада за шею и потянул куда-то в сторону. Ивлад не сумел вырваться, только упирался пятками в пол, беспомощно перебирая ногами. Открылась и тут же захлопнулась дверь, ведущая в коридор для слуг. Тут уже поджидал Ружан, оперевшись о стену. Собаки завиляли хвостами при виде Рагдая. Тучка ткнулась носом в ладонь Ивладу.

– Там Нежата! – прохрипел Ивлад.

– С ней остаётся колдун, – отмахнулся Ружан.

– Только посмей её тронуть! Я не позволю тебе…

– С ней ничего не случится, – хрипло перебил Ивлада Ружан. Он едва стоял на ногах. – И ты… ты здесь, Ивлад, чтобы остаться в живых. У тебя ведь нет колдуна, который мог бы за тебя заступиться.

– Ах, ты защитник, выходит…

Рагдай открыл одну из дверей, выходящих в коридор. На них выбежала незнакомая Ивладу рыжеволосая девушка, совсем низенькая, с миловидным заплаканным лицом. Ружан охнул, качнулся, ударился спиной о стену и сполз на пол.

– Ружан Радимович! – захныкала девушка. – Я ведь предупреждала! Не стоило вам… Ох!

Вместе с Рагдаем они затащили Ружана в покои с большой кроватью. Здесь были приготовлены тёплая вода и какие-то лекарства в туесках и баночках. Ивлад, ничего не понимая, вошёл и встал у двери.

Тут он не слышал голосов девоптиц. Они покинули его голову, стоило Рагдаю втащить его в коридор. Теперь Ивлад чувствовал себя донельзя глупо: он шёл в Азобор, чтобы отомстить Ружану за всё зло, причинённое им с сестрой и братом. Шёл, чтобы сказать: я – царевич Ивлад Радимович, первый исполнил просьбу отца и достоин места во дворце, я был обещан Серебряному лесу, но обхитрил клятву и, несмотря ни на что, вернулся домой.