Перекупщик встретил его настороженным взглядом, валютчик, обрисовав в скупых выражениях картину, предложил переложить драгоценности в сумки и подаваться не мешкая на трассу. Неровен час, могут спохватиться бандиты, заждавшиеся в хуторе, они наверняка тоже слышали взрыв гранаты и стрельбу.

— Мы заторчим на трассе как на ладони, — пощипал Микки Маус густые усы. — К тому же, ночью нас вряд ли кто захочет подбирать, если решится вообще по ней разъезжать.

— Во первых, до ночи еще далеко, во вторых, я заприметил, что лесопосадка одним концом упирается в трассу. Придется, правда, сделать немалый крюк, — не согласился Коца. — В третьих, в России голосовать обычным способом бесполезно.

— Ты это о чем? — повернулся Маус к нему.

— Надо выходить на середину дороги и тормозить по разбойничьи, с оружием в руках.

— Когда ты оставишь свои армейские замашки, на дворе третье тысячелетие, война в Чечне тоже подходит к концу.

— Да хоть четвертое, за сотню лет мир измениться не в состоянии. Тем более, наш народ прислушивается больше к силе, нежели праведному к слову.

— Не весь, и не всегда.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

Луна вылупилась наконец-то из омута туч, омыла окрестности темно-голубым светом. Микки Маус долго оглаживал усы, переводя взгляд с сундука на сумки, не выдержал, потрогал рукой старинное деревянное изделие. Коца насмешливо хмыкнул:

— Короб стало жалко, да нас с ним загонят, как баранов на бойню, в любой угол. Это наручники, понимаешь?

— Жалко древний сундук оставлять на произвол судьбы, — прогундосил как бы с самим собой перекупщик, повернул голову к валютчику. — Ты проверял машину тех козлов, которых замочил,?

— Мне было противно к ним прикасаться, не то, что вынюхивать. Оружие, что-ли, собрать, или кучу бабок из карманов повыдергивать? Я свой луг давно выкосил.

— Я не в том смысле.

Коца насторожился, приподнялся с земли:

— Ты думаешь, она сможет завестись? У самого мелькала такая мысль, но осколки от гранаты посекли внутри все.

— Надо бы, все-таки, попробовать.

— Дело, конечно, гутаришь, — пожевал Коца губами. — Но если даже джип на ходу, мы рискуем доехать только до первого ментовского поста. А их по дороге как перстней на цыганской руке.

— Придется объезжать.

— А по мостам? Два раза Дона Ивановича перемахиваем, никаких денег, даже если за спиной ни одного греха, все равно не напасешься.

— Чеченцам же хватило.

— Сравнил хрен с пальцем, русский привык крутиться на зарплату, чеченец заниматься разбоем.

— Нету денег, что-ли?

— Есть, но делиться с гнидами, которые могут лишь жрать, срать и плодиться — не в кайф.

— Так устроен мир, для того, чтобы чего-то добиться, нужно этой гниде в ножки поклониться.

— Пусть кланяются те, у кого ни рожи, ни кожи, ни талантов, — разозлился валютчик. — Слышь, Маус, разговор повернул не в то русло, в нашем случае рассчитывать на деньги не стоит.

— Пошли, если что, платить, стану я.

— Тфу… твою мать. Чем?

— Умом, сам сказал, что здесь нас как баранов заметут.

— Ну-ну, посмотрим, куда заведет нас твой ум.

Подельники не решились перекладывать сокровища из короба в сумки, света одной луны было недостаточно, а любая из драгоценностей, выпавшая на землю, могла оказаться самой редкой. Ко всему, ветер принес со стороны хутора новые выстрелы и рев двигателей. Они, подхватив сундук, заторопились к автомобилю с убитыми бандитами. Прежде, чем приблизиться к нему, Коца в который раз сходил на разведку, но за время его отсутствия ничего не изменилось. В лесополосе, облитой мертвенными лучами, трупов этой ночью было как на войне, но плакаться над ними не имело смысла. Вернувшись за Микки Маусом, он помог ему донести короб, они освободили салон от мертвецов, положили на заднее сидение водителя “ДЭУ-эсперо”, изрешеченного пулями и порезанного ножами. В этот раз парню не повезло. Валютчик, заняв место шофера, повернул ключ зажигания, торчавший в замке, двигатель отозвался ровным рокотом. Перекупщик пристроился над сундуком, протолкнутым спереди по полу. Коца включил скорость и крутнул руль, показавшийся пушинкой, джип двинулся к выезду из лесополосы, миновал, подминая под себя кусты, неглубокую бровку и выехал в степь, нетронутую плугом. Дорога сквозь трещины, исполосовавшие окна, различалась неважно, в салоне, к тому же, загулял бродяга ветер, благо, на улице вновь установилась очередная оттепель, а стекла в джипах этой модели стояли маленькие. Мысль о том, что в БТРе парни сворочивали баранку лишь хорошо покушавши, как пришла, так и ушла, и когда перед трассой потребовалось взять довольно крутую насыпь, Коца, нажал на педаль газа, не особо размышляя. Оказалось, что для джипа склон не являлся преградой, выскочив на асфальтовую ленту, валютчик почти с места набрал скорость в сто двадцать километров в час. За лесополосой, в стороне пастухова отшиба, метались по степи узкие лучи света от мощных фар, бандиты, наверное, решили все-же навестить засаду, оставленную ими. Когда закручивалась вокруг кровавая карусель, запущенная профессионалами не иначе с фронтовым опытом, то станешь беспокойным поневоле. О самом мужике догадок не возникло никаких.

В дверь кабинета начальника уголовного розыска базара негромко, но настойчиво, постучали, начальник, бросив взгляд на вечно занятого заместителя, вздернул квадратный подбородок, встряхнул вислыми плечами. И только после этого разрешил стучавшему войти. На пороге объявился меняла Жан Копенгаген, заместивший на время бригадира Cлонка с его помощниками, сунулся к столу Хозяина, настороженно осмотревшись, зачастил едва не в ухо:

— Есть важная новость, объявился долгожданный субъект, не интересный разве что бездомным собакам. Вы давали на него установку.

Начальник откинулся назад, посмотрел на часы, все автобусы с периферии должны были к этому времени подойти. Валютчик Копенгаген был ему неприятен, но он чувствовал лучше других то, что требуется в тот или иной момент угловному розыску. Спросил как бы для проформы:

— Кого ты имеешь ввиду?

— Мужика из деревни, который снабдил наших менял дворянскими орденами.

— А где он сейчас?

— Мечется перед главным входом в рынок, не иначе в поисках валютчика Коцы. А того уж след простыл несколько суток назад.

— Ты разведал, куда он мог запропаститься?

— Думаю, решил вместе с Микки Маусом рвануть в столицу на поиски богатого купца. По причине вызова Пулипера, общего их настоятеля, в Областное управление и капитального шмона, в связи со слухами о кладе Стеньки Разина, на рынке нумизматов в парке Горького.

— Жиденок этот тоже исчез? — приподнял хозяин кабинета покрасневшие веки, как бы не удивившись осведомленности Копенгагена в отношении главного скупщика раритетов.