воздух кончается. Какой-то перекачанный парень вжимает в стену старого кирпичного дома его Аню. Сергей жмет паузу, не в силах смотреть дальше. Откидывает телефон. Нет, отрицает. Это не она, глаза его подводят, этого не может быть. Просто чья-то злая шутка. Он непрерывно качает головой. Хватает за ворот рубашки, рвет пуговицы, задыхается. Лицо горит, тело горит, он весь горит. Сергей ищет кнопку и опускает стекло. Высовывает голову, хватает воздух уже бело-синими губами. Дождь больно хлещет по щекам, пытается остудить. Мужчина думал, что ад живет в нем, но как он ошибался. Ад открыл ему свои объятия только сейчас. Желудок сводит, и Сергей начинает захлебываться своей же желчью, страхом, болью и разочарованием. Они сливаются в один ком, застревают в горле, преграждая путь воздуху.

— С вами все хорошо, Сергей Александрович? — спрашивает встревоженный водитель и выруливает на обочину, сигналя сопровождению.

Сергей его не слышит, в его ушах только задорный смех Ани. Он режет его на части, снимает с живого плоть и наслаждается оголенной душой. Умереть не больно, больно жить и чувствовать. Мужчина опять скрывается в салоне, с мокрых волос стекают капли. Они стекают по щекам, шее и сгорают на жарком пламени от тела. Телефон издает еще один гадкий сигнал. Сергей хватает его в руки, открывает файл и больше ничего не чувствует.

Фото Ани в объятиях того же парня. Крупный план. Сознание быстро дорисовывает все события, недостающие элементы и убивает своего хозяина.

— Сергей Александрович, что с вами? Давайте остановимся, — спрашивает водитель, почти притормозив ход на обочине. Он видит огромные капли, стекающие по его лицу. Пот, дождь, слезы.

— Не останавливайся, гони, — рычит на него Сергей. Водитель выезжает на дорогу и прибавляет газ. Выжимает на полную, начинает играть с мокрой трассой. Шины скользят по гладкому асфальту. Машину ведет в разные стороны, разбивая о железный кузов нежные капли дождя. Сердце не бьется, легкие не дышат, мозг не работает.

Через минуту Сергей слышит хлопок. Машину начинает сильнее водить из стороны в сторону. Водитель судорожно крутит руль, пытается справится с управлением на скользкой дороге.

— Колесо чем-то пробило, — кричит он и быстро перехватывает руль, старается выровнять машину.

— Тормози, — нервно, цепляясь за кресло, просит Сергей.

— Не могу, тормоза не работают, — тихо и обреченно. — Сергей Александрович — это все.

Сергей слышит еще хлопок, уши закладывает, и машина взлетает вверх. Центрифуга, поворот, удар, боль. Все….

Машина, вдребезги разбитая, лежит на обочине. Искореженный металл сдавливает, что-то шумит. Мужчина приходит в себя, открывает глаза. Пытается пошевелиться, но понимает, что нестерпимая боль сковывает все его движения. Он шипит сквозь стиснутые зубы. Кровь повсюду, разлетевшиеся осколки стекла пронзили салон, застряли в кожаной обивке и в теле водителя и пассажира. Они отражают капли дождя и выглядят, как хрусталики льда. Лицо — кровавое месиво, Сергей давится своей кровью, пытается сплюнуть. Он переводит взгляд на водителя, тот безвольной куклой сломан пополам и больше не дышит. В голове пусто, лишь звериный страх владеет сейчас его сознанием. Сергей втягивает едкий запах горючих веществ и дым от дымящегося зада машины. Кровь смешивается с потом и дождем, застилает глаза, отчего он плохо разглядывает фигуру человека, который что-то орет и пытается выломать спрессованную дверь. На него летят осколки оставшегося стекла и царапают израненную кожу. К счастью, железо поддается быстро, и поток ливневого дождя обрушивается на мужчину.

— Сергей Александрович, — кричит охранник, — машина сейчас взорвется. Он тянет руки к хозяину. Сергей пытается нащупать телефон, вмиг ставший для него очень важным. Он хватает его и, невзирая на боль, сжимает так крепко, как будто дороже и нет ничего. Охранник осторожно тянет хозяина из железного плена.

— Потерпите, сейчас, осталось чуть-чуть, — он что-то кричит второму. Тот проверяет водителя и разочарованно качает головой. Второй охранник помогает перехватить мужчину. Сергей кричит от боли, разрывает горло и периодически падает в темноту, теряя сознание. Приходит в себя через секунду и опять кричит, но рот только издает утробный рев. Телохранители кладут тело хозяина на обочину. Дождь плачет, омывает сам перед смертью. Вся одежда промокает, липнет к коже, чем причиняет еще больше боли. Сергей думает, что вот и хорошо, вот еще чуть-чуть почувствует, и ад спасет, заберёт ребенка к себе. Сергей поднимает глаза к небу, молит чтобы все побыстрее кончилось. Глупо молить небеса, его туда не пустят, он дитя ада. Он поставлял в преисподнюю души. Губил молодых и здоровых ребят наркотой, которая травила их тела и туманила разум. На его руках кровь, и вряд ли Бог простит ему все эти грехи. Охрана суетится, звонит в службу спасения. Но вдруг Сергей слышит выстрел, один, второй и сильные парни падают друг за другом на грязный асфальт, не успев даже вытащить пистолеты. Сергей смеется, кривит рот, выпускает алую струйку. Видит смутный силуэт и сталь пистолета, которая отражается на мокрых роговицах. Выстрел. Жгучая боль расползается по телу, конечности немеют, а кровь смешивается с грязной водой и впитывается в землю. Веки становятся тяжелыми, и Сергей закрывает их. Там темнота. Здравствуй, Ад. Палец на кнопке вызова…

— Сергей, Сергей, — орет в трубку Эд, но слышит только выстрел.

Друг роняет телефон. Сегодня он не успел.

Часть 2.

Глава 33.

Трель звонка напоминает Ане о детстве. Она стоит у старенькой и обшарпанной двери родительской квартиры. Слышит приближающиеся шаги, напрягается. Аня надевает самую обворожительную улыбку, чтобы раньше времени не встревожить маму.

— Доченька, милая, ну что ты стоишь, проходи, — маленькая хрупкая женщина открывает дверь и во все глаза смотрит на дочку. — Михаил, смотри, кто приехал, — кричит она вглубь комнаты.

Аня застывает в коридоре, сжимает сильнее ручку своего чемодана. Старается вспомнить заученную легенду, но мысли улетучились, как только она переступила порог дома.

— Ну, что ты стоишь, как неродная, — суетится мама, переминает в руках полотенце и поглядывает в сторону кухни. — Давай проходи, мы с папой так по тебе соскучились.

Аня послушно снимает обувь и проходит на кухню. Отец сидит у открытого настежь окна и курит. Девушка останавливается в дверях и прислоняется плечом к старому деревянному косяку.

— Папа, — немного встревожено, — как дела?

Отец приподнимает бровь, ухмыляется и делает глубокую затяжку.

— Это как у тебя дела? У нас с матерью день на день похож.

Аня берет себя в руки, отстраняется от стены, тянет вниз полы фиолетовой футболки. Она мило улыбается и садится у окна за маленький обеденный стол напротив отца.

— У меня тоже все хорошо, — она хватает со стола горсть крыжовника