– Ты как вообще? – сжал его плечо.

– Не знаю… – проговорил тихо. – Знаешь, бодрился так, пытался трезво смотреть, ну, типа отделять мух от котлет, – хмыкнув, посмотрел на меня. – Это прошлое. Не нужно давать ему власть над нами…

– Ты что, к психологу ходил? – изумленно спросил.

– Ну, было дело.

Я не стал спрашивать, что он прорабатывал. Была догадка.

– А сейчас это прошлое, вот оно, – ткнул перед собой пальцем, – и так муторно от всего. Папа, мама, мальчик этот… Ваня… Блин, это я что, старший для него?!

– Это только тебе решать, Тёмыч. Не взваливай на себя, только потому что надо, понял? Не смей. Это тяжко.

– Я ж помню, каким братом был ты. Реально старшим! – он словно бы не слышал меня. – Как прессовали тебя за мои косяки. А ты за всех отвечал, потому что ты – это ты. Смогу ли я так? Я ведь не ты.

– Ты все сможешь, – я похлопал его по плечу. – Ты сильный. И ты не эгоист. Единственный из нас.

– Детей в расчет не берем? – слабо улыбнулся он.

– Пока нет.

Стук каблуков заставил взглянуть на лестницу. Мать с Наташей спускались. Я поднялся и помог жене устроиться в кресле, подушечку под поясницу. Она иронично выгнула бровь. Понял, рано еще. Заметил, как Артем одними губами прошептал «поздравляю». Наташа улыбнулась. Мама закрыла двери в гостиную. Для приватности. Ну что же, начнем.

– Пришли результаты из трех разных клиник, – я бросил три конверта на низкий деревянный столик. – Ошибки быть не может. Этот ребенок действительно наш брат. На этот раз сравнивали с биоматериалом Артема.

Я обвел всех взглядом. Мать глаза отвела. Наташа на меня смотрела. Тёмыч перед собой. Никто не решился убедиться лично, верили мне на слово.

– По неизвестной мне причине, – я бросил холодный взгляд на мать, – отец сказал Лазаревой, что ребенок от меня.

Я видел, как дернулась Наташа. Да, подробностей она не знала. Она вышла замуж за мужика из семейки Адамс. Не повезло.

– Мы, – посмотрел на брата, – полагаем, что вопрос в деньгах. Но по факту, это уже не так важно.

Ага, подставил меня филигранно. Я, конечно, идиот и сам, но не будь он таким подонком, все могло выйти иначе.

– Ваня, как несовершеннолетний, имеет право на часть наследства, вне зависимости от упоминания его имени в завещании. Но, только если родство будет доказано в суде. Я проконсультировался с юристами. Юля может обратиться в суд. Эксгумация или попытаться доказать отцовство через нас, но это долго и дорого. С ее репутацией и нашими деньгами – для нее это будет практически нереально. Поэтому мы, в принципе, можем на этом разойтись и забыть об инциденте, – выдавал сухие факты.

Тёмыч только хмыкнул. В остальном молчание. Никто не хотел пускать ситуацию на самотек. Хорошо.

– Мы с Артемом изначально решили отправить Ваню с матерью в Питер, нанять проверенного человека для заботы о нем. Выделить содержание. Создать трастовый счет, к которому Ваня получит доступ после совершеннолетия. Мы ошиблись. Сегодняшний день доказал это.

Я посмотрел на Наташу и тепло улыбнулся. Она не смогла пройти мимо. Как бы ни относилась к Ване и ситуации в целом – не бросила. Будущее всегда было и будет за неравнодушными людьми. Они спасут мир.

– Лазарева не может или не хочет заботиться о собственном сыне. Если бы не Наташа, неизвестно, где бы сейчас был ребенок.

– Ты хочешь лишить ее родительских прав? – уточнил Артем.

– Я думаю, это будет не сложно, но я хочу узнать ваше мнение. Мы не можем забрать у нее ребенка и отдать его в детский дом. Ему нужна забота и внимание. Мой план таков: с его матери берем отказ от родительских прав и через суд добиваемся опеки. Я найду хорошую квартиру и няню с проживанием. В городе есть прекрасные школы с полным пансионом, когда придет время. Мы выстроим его досуг, тренировки, обучение, чтобы Ивану было комфортно и полезно. Он не виноват, что ему не повезло с родителями, – сухо проговорил и посмотрел на мать. У нее задрожали ресницы. Не он один такой… – Я считаю, что мы должны его поддержать. Но это только мое мнение. Если есть другой план действий, давайте обсудим.

– Я попробую наладить с ним контакт. Не чужие, – произнес Артем. Мы с ним обменялись понимающими взглядами. Мне приятна его поддержка. Я посмотрел на жену.

– Не знаю, – она была задумчива. – Она все же мать, хоть и такая… Как сказать ребенку, что матери больше нет? В космос улетела?

– Юля часто отсутствовала. Ваня, думаю, не удивится.

– Пусть живет здесь, – услышал голос матери. – Квартира большая.

– Не нужно показной жертвенности, – ледяная улыбка скривила губы. – Грехи в церкви замаливают.

Наташа остро на меня взглянула, потом на нее.

– Ромыч.

Артем не одобрял всего произошедшего, но она все же матерью нашей была. Ну, и не его она предала. Ему сложно понять, как у меня внутри болело.

– Рома, я понимаю, как это выглядит и чем кажется, но я несу ответственность перед вами, моими детьми. Я виновата во многом. И я действительно хочу помочь.

– Как? – я не мог сдержать сарказма. – Бабушкой станешь или мамочкой?

– Рома…

– Рома, прекрати. – Наташа не выдержала, сама осадила меня. Неужели жалко свекровь? Хотя, Княжна ведь не знала. Возможно, догадалась уже. Но я заткнулся.

– Вон, Алевтина моя, одна в Москве. Дети выросли, разъехались, внуков нет, – снова заговорила мама. – Будет помогать. Она ладит с детьми. Переедет ко мне.

– Как здорово ты все придумала, – хлопнул в ладоши, и поймал грозный взгляд жены. Окей, держусь.

– Ладно, кто и с кем разберемся. Сначала с Лазаревой, – я поднялся и посмотрел на мать. – Сейчас он может остаться у тебя и ты, мама, – особо выделил ее звание, – можешь подумать, готова ли ты к этому? Если передумаешь в течение следующих пятнадцати минут, скажи. Не надо себя «насиловать», – саркастично выделил последнее слово.

– Мне пятьдесят девять, – мать вздернула голову. – Я ко всему готова.

– Наташ, я отвезу вас?

Она кивнула и поднялась. Я за ней. Пока она собирает Еву, переговорю с Ваней.

– Котенок, – позвала Наташа, – пойдем одеваться. Домой нужно.

– Ну, мам!

– Никаких «ну, мам», пошли.

– Ваня, пока! Я пиеду есё и поиглаем!

– Пока!

Он улыбался. Загнанное выражение, которое запомнилось в нашу последнюю встречу, исчезло. Это был хороший признак. Я столько наворотил, да и не только я – взрослые в этот раз отличились знатно, – но меньше всего хотел, чтобы пострадали дети. Ева. Ваня. Малыш,