осада и пальба по городу. Гарнизон сначала защищался храбро и делал частые вылазки. Но бедствия осады и малое число защитников скоро поколебали мужество граждан. Шуйский искусно завязал переговоры, предлагая самые льготные условия сдачи. Несколько раз осажденные просили сроку для размышления, стараясь между тем известить магистра о своем крайнем положении; но, когда от него вместо помощи получено было письмо с обещанием молиться Богу за осажденных, епископ и граждане пришли в уныние и решились сдаться. При сем они выговорили себе следующие условия: епископ остается во владении своими имениями и получает для жительства ближайший монастырь Фалькенау, дворяне удерживают свои земли, граждане сохраняют свободу Аугсбургского исповедания, городовое самоуправление и свои торговые и судебные привилегии; кто пожелает, может выехать с имуществом из города, а военные люди и с оружием; вывода в Россию не будет, и русские ратные люди не будут иметь постоя в домах обывателей. При занятии города русским досталось в добычу большое количество пушек, пороху и других военных припасов; но Шуйский строго наблюдал, чтобы ратные люди не обижали жителей, и своим ласковым обхождением вообще снискал благодарность и доверие побежденных. Царь подтвердил условия сдачи только с небольшими исключениями, касавшимися судебных привилегий; при сем дал дерптским гражданам право беспошлинной торговли в Новгороде и Пскове. Чтобы закрепить за Россией Юрьевскую область, он начал раздавать в ней поместья боярским детям, а епископа и некоторых граждан переселил в Москву. Дерпт тотчас переименован был русскими в свое древнее имя Юрьев; в нем стали возобновлять старые русские храмы, а потом царь учредил особое православное Юрьевское епископство.

Падение Дерпта (третьего и последнего города после Риги и Ревеля) произвело такой страх и смущение в Ливонии, что многие укрепленные места после того сдавались русским без сопротивления, и тем более, что черные люди, то есть туземцы чудь и ливы, охотно приносили присягу на русское подданство. Число всех завоеванных в северной части Ливонии городов и замков простиралось теперь до двадцати. Русские доходили до Ревеля, и Шуйский посылал склонять граждан к сдаче, но пока не решился осаждать этот крепкий город. Заложив в некоторых местах православные церкви и расставив везде гарнизоны, русское войско к осени по обычаю удалилось в отечество.

После отступления Фирстенберга от Киремпе к Валку неспособность его сделалась столь очевидной, что орденские чины решились назначить ему коадъютора. Выбор их пал на динабургского комтура Готгарда Кетлера, который в это критическое время выдвинулся своими талантами и энергией; он особенно отличился при помянутом отступлении, храбро прикрывая тыл уходившего войска от русских, причем не раз подвергал свою жизнь опасности. В его руки теперь перешло дальнейшее ведение войны с Москвой; а Фирстенберг, оставаясь магистром только по имени, удалился в крепкий замок Феллин. Когда князь Шуйский с главным войском ушел из Ливонии, Кетлер поспешил воспользоваться этим обстоятельством, чтобы отвоевать обратно завоеванные города, главным образом Дерпт. Ему удалось собрать до 10 000 человек; но по пути к Дерпту его задержала мужественная оборона замка Рингена, который занимали всего 90 человек под начальством боярского сына Русина Игнатьева. Хотя Ринген был наконец взят, но князь Курлятев и другие русские воеводы, сидевшие в Дерите, успели дать в Москву весть об опасности и приняли все меры предосторожности; между прочим, многих юрьевских граждан, подозреваемых в сношениях с Кетлером, они отправили в Псков, где их держали до минования опасности. Во время осады Рингена некоторые немецкие отряды ходили даже в Псковскую землю и разорили там несколько волостей. Узнав о приближении большой московской рати, Кетлер ничего не решился предпринять против Юрьева и ушел назад. Вскоре потом, в январе 1559 года, явилась в Ливонию эта русская рать, предводимая князем Микулинским и татарским царевичем Тохтамышем. На сей раз она обратила свои опустошения на южную часть Ливонии и разными отрядами пошла по обеим сторонам Двины. По словам ливонских летописцев, это нашествие сопровождалось таким же разорением и жестокостями, которыми ознаменовано было и первое вторжение русских. Они доходили до самой Риги и к весне воротились назад с огромной добычей. В эту трудную эпоху ливонцы снова обратились к государям Швеции, Польши и Дании с просьбой о помощи или о ходатайстве, и те действительно отправили посольства в Москву. Из них наиболее посчастливилось послам датского короля Фридриха II; снисходя на его просьбу, Иоанн согласился дать ливонцам шестимесячное перемирие. Главной причиною такой внезапной уступчивости были, впрочем, военные действия против крымских татар, отвлекшие тогда силы и внимание царя. Это шестимесячное перемирие имело важные последствия: оно не спасло самобытного существования Ливонии, но немало помогло ей ускользнуть от русского завоевания.

Время перемирия ливонские власти употребили на то, чтобы отыскивать себе помощь и собирать средства для дальнейшей борьбы с московским царем. Отправлены были новые посольства к императору и к шведскому королю; с датским королем вступил в переговоры епископ Эзельский, к Сигизмунду Августу отправился сам Кетлер; принужденный выбирать между соседями, он наиболее склонялся на сторону Польши и Литвы. Имперские чины по-прежнему отказались от всякой военной помощи; они обещали денежную ссуду от имперских городов, но и та не состоялась. С польско-литовским королем Кетлер, совместно с архиепископом Рижским, заключил договор, по которому Ливония отдавалась под его покровительство с обязательством защищать ее от русских; за что литовцы получили в залог полосу земли с несколькими орденскими и архиепископскими замками, каковы Динабург, Зельбург, Бауске, Мариенгаузен, Ленневарден и другие. Ливония оставляла за собою только право по окончании войны выкупить эти земли за 700 000 гульденов. Получив земли, король, однако, не спешил своей помощью, ссылаясь на продолжавшееся перемирие с Москвой, и ограничивался пока отправлением к царю посольства с предложением оставить в покое Ливонию. Между тем Кетлер, рассчитывая на литовскую помощь и заняв у города Ревеля 30 000 гульденов (под залог своего замка Кегеля), призвал из Германии новые наемные отряды и возобновил войну с русскими. Нечаянным нападением он разбил стоявший близ Дерпта русский отряд воеводы Плещеева и потом осадил самый Дерпт. Отбитый отсюда, он попытался еще взять замок Лаис, но тут встретил мужественное сопротивление и ушел назад, узнав о приближении большой русской рати. Весной 1560 года виленский воевода Николай Радзивилл вступил в Ливонию и занял литовскими гарнизонами заложенные замки; но на помощь против русских литовцы не двигались.

В Ливонию снова вторглись русские под начальством князей Шуйского, Серебряного, Мстиславского и Курбского. Взяв Мариенбург, они распространили свои опустошения до самого моря. Положение Ливонии сделалось критическим. Наемные немецкие отряды, не получая жалованья, бунтовали