Пока Мао Цзэдун хворал, Чан Кайши объезжал страну как триумфатор. В крупные города – Пекин, Шанхай, Нанкин – он, по словам очевидцев, вступал «как Юлий Цезарь в Рим». Генералиссимуса приветствовали многотысячные толпы, превознося его как человека, который выиграл войну против Японии. Атмосфера кружила голову генералиссимусу, он упивался своей славой, соглашаясь с почитателями, что именно он разгромил японцев. Приняв горделивую позу и величественно помахивая рукой, Чан Кайши производил впечатление «безгрешного божества», вспоминал его личный пилот. Хорошо осведомленные лица понимали, что генералиссимус серьезно заблуждается. Но никто не взял на себя смелость сказать ему об этом прямо[525].

Пребывая в состоянии эйфории, Чан Кайши решил побаловать себя новым самолетом – это был ультрасовременный C-54. Такой же самолет был зафрахтован в 1944 году, чтобы доставить Мэйлин и Айлин в Рио-де-Жанейро. Этим чудом техники восхищались все, кто его видел. Теперь Чан Кайши заказал такой самолет для себя, несмотря на то что его личный самолет C-47, подарок президента США Трумэна, прослужил ему меньше года. Новый транспорт, названный «Китай – Америка», оснащали, учитывая вкусы Чан Кайши и его жены. Министерство финансов очень неохотно оплатило покупку самолета, стоимость которого составила почти два миллиона долларов[526]. Все, кому подобная расточительность показалась неприемлемой в условиях охватившего страну кризиса, оставили свое мнение при себе.

Словно уловив намек со стороны своего лидера, чиновники-гоминьдановцы, направленные в освобожденные от японских оккупантов большие и малые города, перестали отказывать себе в удовольствиях. Годами они ограничивали свои аппетиты, теперь же бессовестно присваивали чужие дома, машины и другие ценности. Любого человека могли объявить «коллаборационистом», а его имущество конфисковать, если эта собственность приглянулась кому-нибудь из националистов. Считая себя победителями, представители официальных властей зачастую относились к местным жителям с нескрываемым пренебрежением и называли их «рабами, у которых нет отечества» – только потому, что какое-то время эти люди жили в условиях японской оккупации. Жители обширных территорий Китая, еще недавно встречавшие националистов как «освободителей», теперь проклинали их и называли «грабителями» и «саранчой». За предельно короткий срок энтузиазм и восхищение режимом Чан Кайши и самим генералиссимусом сменились сильнейшим отвращением. «Драма победы» – так влиятельная «Та Кун Пао» описывала возвращение территорий[527]. На пике славы Чан Кайши удерживался совсем недолго; вскоре началось его стремительное падение.

В самом начале войны Чан Кайши действовал более успешно, чем Мао Цзэдун. На протяжении года армия генералиссимуса одерживала победы почти по всем фронтам. Решающим театром военных действий стала Маньчжурия: захватив ее, коммунисты смогли бы получать военную помощь от Советского Союза. В июне 1946 года войска Чан Кайши были готовы выбить оттуда красных, но генералиссимус совершил роковую ошибку. Он отдал приказ о прекращении огня на четыре месяца. Генералиссимус сделал это под давлением со стороны генерала Джорджа Маршалла, который прибыл в Китай с целью остановить гражданскую войну. Это позволило армии Мао Цзэдуна создать внушительный плацдарм на территории, граничившей с Советским Союзом, Северной Кореей и Внешней Монголией[528]. У КПК появилась возможность в полной мере воспользоваться поддержкой Сталина и, что особенно важно, провести ремонт железнодорожных путей, обеспечив своевременную доставку тяжелого вооружения и людских ресурсов. В корне неверное решение Чан Кайши изменило исход войны. К весне 1947 года наступил перелом.

Причина всех роковых ошибок, которые допустил Чан Кайши, заключалась в том, что у него не было советников и все решения он принимал единолично. В команде Мао Цзэдуна работали два высококлассных специалиста – стратег Лю Шаоци и выдающийся дипломат Чжоу Эньлай. А Чан Кайши упрямо продолжал действовать в одиночку. Он не посоветовался даже со Старшей сестрой, так как после увольнения Кун Сянси отношения с семьей Кун у генералиссимуса испортились.

Чан Кайши никогда не консультировался по военным вопросам и с премьер-министром Сун Т. В., прерогативой которого сделал сферу экономики. Т. В. изучал экономику в Гарварде и Колумбийском университете, был способным дипломатом, но, несмотря на все это, экономическая ситуация в стране стала при нем катастрофической. Т. В. столкнулся с непростой задачей: в стране бушевала гражданская война, кроме того, он практически ничего не знал об истинном положении дел в Китае. Большую часть своей жизни он провел либо за границей, либо в привилегированном окружении у себя дома и был по сути иностранцем в родной стране. Его экономическая политика, возможно, прекрасно смотрелась на бумаге, но в реальных условиях была неосуществима.

Вместо того чтобы скорректировать свои взгляды на экономику страны, Т. В. демонстрировал окружающим надменность и строптивость. Китайский посол в Великобритании Гу Вэйцзюнь устраивал в Лондоне большой прием по случаю капитуляции Японии. Среди приглашенных были министры иностранных дел ведущих мировых держав, в том числе СССР и США, прибывшие в Лондон на конференцию, а также британский премьер-министр Клемент Эттли. Собрался весь китайский дипломатический корпус. Т. В., премьер-министр Китая, тоже находился в посольстве, но выйти к гостям отказался. Гу Вэйцзюнь и глава китайского МИД старались убедить его спуститься, но он не соглашался и даже не пожелал принести извинения. Узнав о капитуляции Японии, Гу Вэйцзюнь, дипломат и джентльмен, пришел в восторг и распорядился вывесить на посольстве китайский флаг. В своем дневнике он писал: «…Наконец-то настал момент, которого я ждал с таким нетерпением, о котором мечтал и ради которого трудился». Посол не мог понять, почему Т. В. ведет себя подобным образом. В мемуарах он откровенно признавался: «Отсутствие доктора Суна наверняка сочли некоторой неловкостью». Другой менее сдержанный дипломат съязвил, что премьер-министр «видимо, переутомился от тяжелой работы»[529].

Еще страшнее было то, что Т. В. в первый же год гражданской войны утратил веру в Чан Кайши и его режим. Двадцать девятого декабря 1946 года он совершенно серьезно и весьма недвусмысленно поделился своими соображениями с американским советником Джоном Билом: «Мы в тупике… Здесь не то что в Америке, где можно сказать: “Ладно, пусть пока республиканцы правят страной”. В нашем случае альтернатива – коммунизм. Если Китай падет, власть захватят коммунисты». Т. В. начал обдумывать, кем можно заменить Чан Кайши, и попытался узнать у Джона Била, как американцы посмотрят на «либеральный блок». Однако эти попытки ни к чему не привели. В начале 1947 года общественность призвала Т. В. уйти в отставку с поста премьер-министра, и он незамедлительно сложил с себя полномочия[530],[531]. Т. В. назначили на пост губернатора Кантона. Там он вступил в тайные переговоры с противниками Чан Кайши из числа националистов, планировавших сместить генералиссимуса. В итоге Т. В. отказался объединяться с ними, так как они намеревались сотрудничать с Мао Цзэдуном, и заявил: «Нам нельзя работать с коммунистами»[532].