сдерживая желание вновь обернуться на Атайра, который сейчас наверняка гневно смотрел мне вслед. До женской части замка идти было прилично, особенно долгим путь казался после насыщенного и очень даже волнительного дня. Даже не верилось теперь, что успело со мной случиться с утра. Где я побывала и кем стала за это время — во многих смыслах.

Отчего-то слегка щипало веки, словно хотелось заплакать. Но с чего бы? Не из-за принца же, не из-за его холодных слов, какие бы двусмысленности он сегодня мне ни говорил…

Скоро я вошла в свои покои и случайно приложила дверью о косяк так громко, что Лелия, которая сидела, вышивая тонкой золотой нитью широкий, недавно сшитый пояс, вздрогнула. Она повернулась ко мне, спуская закинутые на подлокотник кресла ноги на пол.

— Всё хорошо, донья? — оглядела меня вопросительно.

— Да, наверное. — Я неосознанно коснулась груди, словно ещё рассчитывала найти там подарок Атайра.

Нет, помолвка состоялась и так, а ничего больше мне от него всё равно не нужно. Все эти лишние атрибуты, которые словно ставят на мне клеймо…

— Завтра нам предстоит заняться весьма важным делом, донья, — многозначительно сообщила мне помощница между делом. — В Сеох приедут некоторые знатные девушки. И вам нужно будет выбрать себе нескольких в свиту.

— Свиту? — Я даже перестала расплетать одну из кос.

Дома я всегда обходилась без гурьбы шумных девиц и женщин, которые ходили бы за мной по пятам в ожидании распоряжений. Это молодая жена отца, особенно когда понесла от него ребёнка, любила купаться в чужой заботе и внимании готовых развлекать её наперсниц. Но мне эта необходимость окружить себя совершенно незнакомыми услужливыми женщинами казалась странной и пустой.

— Конечно! — с укором фыркнула Лелия. — Вы теперь невеста принца. А скоро и вовсе станете его женой, — начала она разъяснять, будто я забыла. — Потому вам положены фрейлины.

— А нельзя обойтись без этого? — Я закатила глаза.

— Вы хотите совсем меня замучить, — нарочито плаксиво укорила меня помощница. — Я давно это подозревала!

— Ну, хорошо… Хорошо. Раз положено.

Я покачала головой, отметив, как сразу просветлело лицо Лелии, явно довольной тем, что она большую часть своих забот теперь сможет разделить с кем-то ещё. Наверное, и правда пора признать, что она всегда делала для меня очень много. И заслужила чуть больше отдыха теперь.

Скоро она удалилась готовить воду для умывания и постель, а я уселась у открытого окна в кресло и продолжила расплетать волосы. Голове с каждым мигом становилось всё легче. Даже слегка потянуло в сон от монотонности собственных движений и приятного щекотания, что разбегалось по коже, когда ослабевала очередная плотно стянутая прядь.

Закончив, я встряхнула серебристые локоны, но, едва откинувшись на спинку кресла, подскочила от уверенного стука в дверь. Дождавшись разрешения, внутрь вошла служанка, поклонилась и звонко должила:

— К вам его высочество принц Атайр, ниэннах.

О… Нет, нет, нет! Только я поверила в то, что наконец отдохну ото всех и просто лягу спать, но принесла же его нелёгкая. Не мог подождать до утра с очередным ворчанием или поучениями… Но принимать его всё же пришлось.

Его высочество вошёл резковатым шагом и, остановившись напротив, когда я встала, приветствуя его кивком, заложил руки за спину. Между его пальцами явственно что-то блеснуло.

— Уж прошу извинить, что я нарушил ваш отдых, — проговорил он, цедя слова, словно сухой песок. — Но вы, кажется, кое-что потеряли.

Он поднял руку, и перед моими глазами качнулся отданный отцу совсем недавно кулон.

— Я его не теряла.

— Да? Почему же советник вернул его мне? Ему он тоже не нужен. Он даже извинился за свою глупую неучтивую дочь. И я посчитал, что отдать его вам снова — это моя обязанность.

В комнату заглянула Лелия. Мы оба повернули к ней головы, но служанка, присев перед принцем в учтивом реверансе, тут же снова скрылась в спальне.

— Не пытайтесь меня убедить в том, что наша помолвка — это то, чего мы хотели, — ответила я наконец. — Это чужое желание. Так пусть этот кулон будет у моего отца. Как знак вашей милости. Думаю, носить его мне не обязательно. Ведь это не входит в руэльские традиции. Мне об этом ничего не говорили.

— Да, это просто мой подарок. И он был не обязательным. Но это всё же знак. Для остальных, если хотите, — что вы теперь моя невеста. Что вы скоро станете частью рода Мак Набинов. И то, что вы отказались его носить, я могу счесть за большое оскорбление.

— То, что вы прогнали меня из своей комнаты, когда я хотела вам помочь. Когда правда хотела быть рядом… — я осеклась, поняв, что сболтнула лишнего. Но всё же продолжила: — Это было не оскорбление? Вы прогнали меня, как неугодную прислугу. Но в моём желании помочь вам и позаботиться было больше жизни и искренности, чем в этой серебряной побрякушке!

— Так вы просто обижены… — Принц почему-то улыбнулся.

Но от этого мне захотелось залепить ему хорошую пощёчину. Он ещё и смеётся!

— Думаю, всё немного серьёзнее, чем простая женская обида, ваше высочество. Я ошибалась. Сама себя убедила в том, что оказалось не нужным ни вам, ни мне. Потому… этот кулон ничего не изменит.

Я всё же забрала его и надела обратно. Серебро лёгкой тяжестью осело на груди, пронзило прохладой.

— Вы довольны? — Я улыбнулась, чувствуя, как дрожат губы. — Если вы сочли это за оскорбление, то прошу меня простить.

— Ниэннах, — вздохнул Атайр. — Вам просто нужно отдохнуть. Этот скачок в Сид — он нас обоих утомил.

Он протянул руку и, подхватив мой локон, пропустил его между пальцами. А я и забыла даже, что сейчас, наверное, совсем растрёпанная.

— Не нужно… — покачала головой, делая шаг назад. — Мне ваше сочувствие совсем не нужно, ваше высочество. Эх-ушге… Он сказал, что я должна сделать выбор. У кого буду учиться. Кто покажет мне путь. И это… Это не Охотник. Не вы, ваше высочество. Вряд ли мы начнём когда-то понимать друг друга.

— О чём вы говорите? — недоуменно нахмурился Атайр. — Эх-ушге? Вы встречали морского хранителя?

— Неважно. Оставьте меня одну, пожалуйста. Доброй ночи. Или доброго веселья, если вы ещё хотите вернуться к гостям.

И я хотела сказать ещё что-то. Возможно, колкое или горькое. Но Атайр мне не позволил. Он неуловимым движением, что я даже не успела ничего сообразить, поймал моё лицо в ладони и вжался в губы своими, чуть сладкими и пряными от недавно выпитого мёда. Я поймала этот миг — совсем короткий, острый, как кинжал, ударяющий под