Пройдя осмотр и одевшись, бабушка благодарит доктора. Он и вправду ей нравится. Она очень мужественная и в то же время воспитанная в старых традициях женщина, и мне снова не по себе при мысли о том, как же я в свое время восприму подобное известие.

Мы выходим из больницы, и бабушкин рот тотчас сжимается в тонкую нитку. Я замечаю, как небрежно она сегодня подвела брови. Невыносимо осознавать, что, как бы она ни старалась, ей не всегда удается поддерживать себя в прежней форме.

Бабушка трет бок там, откуда брали биопсию, и я вспоминаю, как мы все переживали, заживет ли рана. Теперь-то известно, что боль не только из-за разреза. Боль эта накатывает волнами, не дает спать и подымает с постели посреди ночи.

— Я расправлюсь с этой дрянью, — заявляет она. Я теряюсь в поисках ответа, потому как знаю, что нельзя победить эту гадость — или все же можно? — и поэтому все мои слова будут или белым флагом капитуляции, или ложью.

Мы возвращаемся в ее маленькую чистенькую квартирку, где бабуля вмиг входит в свой прежний ритм. Чайник поставлен, музыка включена — Синатра и его «Всем миром я повелеваю», — газета уже на журнальном столике, раскрытая на телепрограмме, где синей ручкой обведены ее любимые передачи.

Мы же будем делать то, что должны сделать — превратить каждый ее день, каждый час в праздник. И мне хочется плакать, глядя на эти неровно обведенные кружки вокруг телепередач.

Она что-то напевает. Меня бьет дрожь при мысли о том, что сейчас я должен позвонить отцу, потом матери и все им рассказать. Но это подождет. Мы сидим на диване, пьем горячий сладкий чай, слушаем песню Синатры «Кто-то смотрит на меня», и бабушка сжимает мою руку так, словно никогда не собирается отпускать ее.

Когда я впервые после долгого перерыва появляюсь в парке, устанавливается морозная погода. Трава на лужайках и газонах чуть тронута инеем, который зимнее солнце не в состоянии растопить. Джордж, конечно, уже здесь. Некоторое время я наблюдаю за тем, как он неторопливо исполняет свои упражнения под обнаженными ветвями деревьев. То, что он сейчас делает, со стороны похоже и на медитацию, и на демонстрацию военного искусства, и просто на физические упражнения, и на дыхательную гимнастику, и даже просто на медленный танец. Каждое движение имеет свой смысл, отчего каждая секунда становится священной.

Но сегодня Джордж Чан в парке не один. За ним почтительно наблюдает целая группа деловых молодых людей, одетых в чистенькие спортивные костюмы, предназначенные для утренних пробежек. Их тут собралось человек десять, все атлетического телосложения, накачанные, видимо, занимаются контактными видами спорта или тяжелой атлетикой. Тут еще присутствуют две худенькие крашеные блондиночки, симпатичные, но, скорее всего, тоже «крутые» и независимые. Вот она, современная молодежь. Они все выглядят решительно, словно собираются серьезно заняться спортом. Или чем-то еще, за чем они, собственно, и явились сегодня в парк.

— Элфи?

Я вижу Джоша. Он, как мне кажется, успел набрать вес со времени нашей последней встречи. И к тому же я привык видеть его исключительно в дорогих костюмах от Хьюго Босса или, скажем, Джорджио Армани, но никак не в спортивных штанах и найковской футболке. Во всем остальном он все тот же старина Джош.

— Что ты тут делаешь? — интересуюсь я.

Он указывает на Джорджа.

— Наша компания прислала нас к нему.

— Зачем?

— Тайчи теперь является составной частью нашей корпоративной стратегии и используется для снятия стрессов. Наша фирма теряет слишком много человеко-часов из-за стрессов.

— Человеко-часов?

— Да, слишком много человеко-часов, — повторяет Джош. — А тайчи, как говорят, уменьшает подверженность стрессам. Кроме того, расширяет мышление, способствует общему развитию.

— Как же ты собрался расширять мышление?

— Нужно по-новому использовать свое воображение, думать творчески. Прекратить применять все те же старые методы ведения бизнеса. Поначалу, Элфи, я тоже считал, что это просто модное течение. Новый век и все такое прочее. Но после того, как я немного понаблюдал за мастером Чаном, я в корне изменил свое мнение.

Мастер Чан? Джордж никогда не называл себя так.

Что это за личности и что они вообще делают в нашем парке? Джордж демонстрирует им начальные движения для серии упражнений. Потом просит повторить. Или хотя бы попытаться. Это самые первые шаги в тайчи. Он даже не просит своих новых подопечных следить за дыханием и контролировать его. И пока Джош со своими приятелями начинают самозабвенно махать руками, я отвожу Джорджа в сторонку:

— Надеюсь, вы не собрались серьезно обучать этих болванов?

Он только пожимает плечами:

— Мои новые ученики.

— Я не понимаю, как они вообще попали сюда. Мне не дано понять, как эта толпа уродов в спортивных костюмах очутилась тут и теперь рассуждает о человеко-часах и расширенном мышлении. И как потом тайчи будет помогать им сохранять и приумножать деньги богатых компаний, которые и без того уже достаточно богаты. В конце концов, это наш парк!

— Их начальник как-то раз зашел в «Шанхайский дракон». Это мой хороший клиент. Он живет тут недалеко. Известный юрист. И говорит: «Джордж, я хочу, чтобы ты обучил тайчи некоторых моих сотрудников. Я слышал, это полезно для снятия стресса. Ты сможешь, Джордж?» Ну я и ответил, что смогу. Почему бы и нет?

— Почему? Да потому что они не станут этим заниматься, вот почему. А вы считаете, что их энтузиазма хватит надолго? На пять минут, и все. На следующей неделе они придумают себе что-нибудь новенькое. Займутся йогой или, например, современными танцами.

— А на сколько занятий хватило тебя самого?

— Это уже нечестно. На меня в последнее время столько всего навалилось!

Джордж внимательно смотрит на меня:

— У всех много своих дел. У всех и у каждого. Всегда полным-полно разных неотложных дел. Но ты только говоришь и говоришь об этом. Как будто включился в крысиные бега. А тайчи учит совсем другому. Тайчи уводит человека от необходимости включаться в крысиные бега. Понимаешь?

— Но мне нравилось заниматься с вами один на один, Джордж.

— Все меняется.

— А мне не нравятся такие перемены.

— Они являются частью нашей жизни.

— И это меня тоже не устраивает. Я хочу, чтобы все в жизни оставалось стабильным.

Он нетерпеливо качает головой:

— Тайчи связано с переменами. Тайчи помогает справляться с переменами. Разве тебе это еще не известно?

Когда Джош и его коллеги, на время освобожденные от работы, заканчивают размахивать руками, Джордж сообщает им о том, что теперь покажет толчки ладонями. Я прежде никогда не проделывал это упражнение и даже ничего не слышал о нем, но стараюсь не подавать и виду, когда Джордж просит меня помочь ему продемонстрировать кое-что для новичков.