тактично упомянул, что есть отличный пластический хирург, к которому они могли бы меня направить, но я отказался. Я не возражаю против шрамов, они напоминают о том, что я вынес, пытаясь сохранить свое место во главе королевского стола, и что я вынес ради Анны. Чтобы быть с ней, и чтобы у нас была наша семья, наш ребенок.

Я хочу сказать своему водителю, чтобы он поторопился, когда пишу ей, что возвращаюсь в пентхаус. После “суда королей” мы были вынуждены заниматься сексом осторожно, всегда помня о моих ранах и не открывая их заново, не причиняя мне еще большей боли, но теперь я могу делать все, что захочу. Я полностью исцелен, и я намерен пустить это в ход, как только переступлю порог нашего дома.

Но когда я прихожу домой, захожу внутрь и запираю за собой дверь, Аны нигде не видно. В гостиной полумрак, только свет с балкона проникает сквозь прозрачные шторы, и я чувствую внезапный приступ страха.

Что, если с ней что-то случилось?

Александр вернулся в Париж, я знаю это наверняка, но что, если я ошибаюсь? Что, если он передумал и вернулся за ней и ребенком, которого считает своим, или что, если это что-то другое? Грэм, похитивший Ану и увезший ее, чтобы наказывать меня дальше или заставить меня жениться на Сирше, когда я овдовею…

Дюжина ужасающих сценариев проносится в моей голове в головокружительной спешке.

— Ана! — Кричу я, поворачивая по коридору к ее бывшей спальне, чтобы посмотреть, может быть, она там заснула или увлеклась своим текущим проектом… превращением ее в детскую. Но и там пусто, если не считать беспорядочно разбросанной одежды и мебели, ожидающих, когда их приведут в какой-нибудь порядок, и я чувствую, как нарастает страх. Я не могу потерять ее, думаю я, мое сердце колотится в груди, когда я мчусь обратно через гостиную к главной спальне, которую мы теперь делим. — Анастасия!

— Я здесь.

Ее голос, мягкий и ласковый, доносится из-за двери главной спальни, и мои колени слабеют от облегчения. Она здесь. Ничего не произошло. Я чувствую себя так, словно из меня выкачали весь воздух, и мне приходится бороться, чтобы сделать вдох, когда я толкаю дверь только для того, чтобы увидеть ее, стоящую на коленях на мягком ковре рядом с кроватью и ожидающую меня.

От этого зрелища у меня перехватывает дыхание по совершенно другой причине. Я останавливаюсь в дверях, уставившись на нее, мой член так мгновенно становится твердым, что от внезапного прилива крови у меня на мгновение кружится голова. Я моргаю от видения передо мной, возбужденный больше, чем, думаю, когда-либо был за всю свою гребаную жизнь.

Ана не просто стоит на коленях и ждет меня. На ней бело-розовый комплект нижнего белья, который я купил ей в тот день, когда мы ходили по магазинам, и в котором я на самом деле никогда не ожидал ее увидеть.

И выглядит она сногсшибательно.

Крошечные белые кружевные трусики почти ничего не прикрывают. Это просто обрывок кружева между ее бедер, тонкая лента, завязанная по обе стороны от ее стройных бедер. Судя по тени, которую я вижу между ее слегка раздвинутых бедер, она уже влажная для меня, просто стоя здесь на коленях и ожидая, когда я вернусь к ней домой. Кружевной пояс с подвязками чуть выше лент, прикрепленный к белым чулкам с кружевным верхом, натягивающимся на ее длинные элегантные ноги, и кусочек кружева, прикрывающий ее грудь, который с трудом можно было назвать бюстгальтером. На ее сосках тончайший кусочек кружева, а затем белые бретельки, которые выгибаются дугой над верхушками ее маленьких грудей. Ее голова склонена, руки сложены на коленях, но я вижу еще один элемент наряда, который заставляет мой член упираться в ширинку, напрягаясь, чтобы затвердеть еще больше, чем он уже есть.

Прилагавшийся к нему розово-белый кожаный ошейник с золотым кольцом застегнут у нее на шее.

— Анастасия.

Я произношу ее имя, ее полное имя, что заставляет ее медленно поднять взгляд, ее широко раскрытые голубые глаза встречаются с моими. Я вижу, что они уже остекленели от желания, отчего мой член снова начинает пульсировать. Она хочет меня. Я вижу это в каждом дюйме ее тела, в нетерпеливом, покорном выражении ее лица, в том, как ее губы мгновенно приоткрываются, словно безмолвно выпрашивая мой член.

Это моя жена. Моя идеальная, прекрасная жена. И теперь я могу трахать ее, когда захочу.

— Ты прекрасно выглядишь, стоя вот так на коленях, — тихо говорю я ей, направляясь к ней. — Но ты заставила меня поволноваться, Ана. Я думал, с тобой что-то случилось.

— Мне жаль, — шепчет она, ее глаза становятся огромными и жалобными, когда она смотрит на меня, и боль в моем члене становится почти невыносимой. — Я хотела сделать тебе сюрприз.

— И у тебя получилось. Это приятный сюрприз. — Я останавливаюсь перед ней и вижу, как ее взгляд скользит к выпуклости на моих штанах, ткань натягивается, чтобы сдержать мою толстую длину. — Но, боюсь, мне придется наказать тебя за то, что ты заставляешь меня волноваться.

На самом деле я не сержусь на нее, и мне трудно сдержать ухмылку, когда я вижу свет в ее глазах, искрящийся энтузиазмом при мысли о том, как я мог бы применить свое наказание.

— Конечно, — скромно говорит она, глядя на меня из-под длинных ресниц, и я вижу, как она резко втягивает воздух, когда мой член дергается в штанах.

— Но сначала… — Я наклоняюсь, провожу пальцами по ее шелковистым светлым волосам, и она тихо вздыхает. — Я думаю, что такая красивая девушка, как ты, заслуживает того, чтобы мой член побывал у нее во рту.

— О да, пожалуйста, — выдыхает Ана, ее губы приоткрываются еще больше, и я чувствую, как раскаленный добела прилив вожделения пронзает меня при виде нетерпения на ее лице. Она держит руки на коленях, позволяя мне вытащить свой член для нее, именно так, как, она знает, мне нравится. В течение последних нескольких недель секс был, за несколькими исключениями, ее руками и ртом на мне, а моими на ее, напряжение от настоящего полового акта было слишком велико для меня, пока я выздоравливал. Я скучал по сексу с ней, но мы сделали все возможное, каждый изучил все другие способы, которыми другому нравилось, когда к нему прикасались. Одна из вещей, которой она научилась, заключалась в том, что мне нравилось заставлять ее ждать член, который она так любит сосать, медленно доставать его и дразнить ее и себя, пока я не решал засунуть его между ее мягкими, полными губами. Но на этот раз я не могу ждать. Я жажду ее, я был таким весь день,