не могут повзрослеть и цепляются за самые низкие и инфантильные образы из науки и литературы. Все зашло так далеко, что мы изолировались даже в рамках самой фантастики. Писатели и критики считают, что наше определение жанра слишком догматичное и узкое, что мы возводим барьеры, мешающие широкой публике принять фантастику. Дошло до того, что даже такой поклонник фантастики, как Адам Робертс[80], полагает, что фанаты научной фантастики в целом, а также их «догматичные и узкие» представления о фантастике приносят данному жанру больше вреда, чем пользы. О ценностях «кэмпбелловской» фантастики, которые нам дороги, постепенно забывают, и такой фанат, как я, гордящийся своим упрямством, начинаю сомневаться в них и думать о том, что они действительно утратили свою притягательность.

Но теперь стало ясно, что это не так. Классический стиль научной фантастики, образ которого фанаты хранили в своем сердце, до сих пор способен привлечь массового читателя; люди, живущие в новую эпоху, тоже могут ощутить красоту нашего мира. Мы не просто чудаки-затворники, и если кто-то называет нас «детьми», значит, мы «нормальные дети» (так Карл Маркс называл древнегреческую цивилизацию). Это заставляет меня вспомнить слова одного философа: «система принципов, какой бы старой она ни была, не утрачивает свою жизненную силу».

Какой путь выберет китайская фантастика? На этот вопрос нет простого ответа. Но можно сказать следующее: в фантастике есть определенные темы, обсуждение которых уже можно прекратить, потому что они стали уже избитыми еще в 1970-х, когда я только обратил свое внимание на фантастику. Если какой-то вопрос остается нерешенным в течение тридцати лет, то для науки его ценность возрастает. Но если такой вопрос остается нерешенным в литературе и, более того, если он никак не способствует ее развитию, то о нем можно забыть. К числу таких вопросов относятся следующие: что важнее для фантастики – наука или литература? Должен ли быть образ науки в фантастике позитивным или негативным? На самом деле все эти вопросы предлагают нам сделать ложный выбор, ведь в одних произведениях важнее всего наука, а в других главную роль играют литературные качества. Есть оптимистичные произведения, которые описывают светлое будущее, построенное с помощью технологий, но есть и другие – они предупреждают о «темной стороне» технологий. Орсон Скотт Кард сказал, что каждая литературная форма – это клетка. Есть клетка «чистой» литературы, есть клетки для фантастики, детективов и сентиментальной прозы. Читатели и критики запирают писателей в разные клетки и теряют к ним интерес; тем временем писатели-фантасты нередко обнаруживают, что мир внутри их клетки больше того, который снаружи. Мне кажется, что Кард определил базовую сущность фантастики: она – литература, не имеющая общепринятого определения и четких границ, обладает большим пространством для развития. Оно настолько велико, что, по мнению некоторых, традиционная литература в жанре реализма является лишь подмножеством фантастики. Есть фантастика, которая описывает будущее, есть фантастика, которая описывает прошлое, и поэтому фантастика, посвященная настоящему, – это традиционная литература. Как бы то ни было, литература в жанре реализма, конечно, не просто копирует реальность, а перерабатывает ее с помощью воображения.

Итак, есть ли у произведений, принадлежащих ко всем этим разным стилям и школам фантастики, хоть что-то общее? Мне кажется, что да, и самая важная общая черта – следующая: фантастика – литература содержания, а не формы. Сейчас традиционная литература становится все более стилизованной, и главное в ней – не то, что сказано, а как именно это сказано. Но для фантастики самое важное – что сказано. Некоторые критики полагают, что сейчас в традиционной литературе все имеющиеся сюжеты уже использованы, поэтому единственный путь, который позволяет двигаться вперед – это работа с формой. Но в фантастике сюжеты еще не скоро будут исчерпаны. Самое большое преимущество фантастики заключается в богатстве ее сюжетных ресурсов – ресурсов, которые постоянно восполняются благодаря успехам в науке. Например, любовь – тема, которую часто называют вечной, – в традиционной литературе представляет собой матрицу элементов, организованных в определенной комбинации, но в научной фантастике может быть третий пол, и даже больше полов, и в фантастических произведениях возможна любовь между людьми и разумными машинами, или людьми и инопланетянами. Поэтому фантастика значительно превосходит остальные виды литературы по количеству ресурсов. Ей не нужно поспешно сворачивать на сложный путь стилизации.

Более важно то, чтобы в фантастике, в которой постоянно появляются все новые стили, оставались определенные элементы – на этом должна настаивать, по крайней мере, определенная часть писателей. Тот факт, что «классическая» научная фантастика пришла в упадок в США, не означает, что перед ней должны закрыть двери в Китае. Китайская фантастика все еще находится на раннем этапе развития, и читатели только-только начали ценить традиционную фантастику. Пройдет еще очень много времени, прежде чем у них возникнет проблема пресыщения. Мы живем в то время, когда фантастика и фэнтези начали объединяться, и в некоторых произведениях грань между этими жанрами уже размыта, но традиционная фантастика все еще существует. Более того, она продолжает оставаться фундаментом, краеугольным камнем жанра. Как точно выразился один писатель, есть рассвет и есть закат, но это не значит, что день и ночь – это одно и то же. Вот урок, который мы извлекли из цикла «Задача трех тел».

Прямо сейчас величайшая опасность для фантастики – не гибель, а потеря курса и утрата концентрации. Фантастика проникла во все сферы жизни, и это по иронии судьбы заставляет фантастику как литературу поблекнуть. Поэтому мы должны еще упорнее отстаивать основные принципы научной фантастики и искать для нее новые темы.

7 марта 2012 г.

«Писательский бюллетень»

№ 2, 2012 г.

5

Взгляд на книжную полку

«Королевская битва» и «Неумолимое уравнение»

У тех, кто связан с научной фантастикой, есть одна не очень хорошая привычка – присваивать своему жанру произведения, которые получили широкую известность. Мы уже проделали это с романами Уильяма Голдинга «Повелитель мух» и «1984» Джорджа Оруэлла, а теперь я хотел бы экспроприировать еще одну работу: японский кинофильм «Королевская битва»[81].

Никто не назвал бы «Битву» фантастическим фильмом, но в нем действительно есть элементы жанра. Прежде всего, его действие разворачивается в выдуманном мире ближайшего будущего. Несомненно, найдутся люди, которые сочтут детали мира довольно реалистичными, но тем не менее очевидно, что его основные технологические особенности в настоящее время невозможны. Фантасты бы нашли в его мире изъяны. «Закон о реформе образования в новом тысячелетии» настолько жесток, что по сравнению с ним Колизей Древнего Рима