непонятно: что Бутс делала своей рукой?

Ники вскрикнула от удовольствия. Она почти выла. Бутс тоже хрюкнула. Через оконное стекло до Нормана донесся чавкающий звук.

Норман тоже задыхался. Его колени дрожали.

От его дыхания окно снова запотело.

"О нет ... пропущу все действие, пропущу!"

Он нашел еще один чистый участок стекла.

Заглянул. Увидел, что обе женщины в возбуждении двигаются быстрее.

Обе вспотели.

Обе покраснели от напряжения.

Обе тяжело дышали.

И Норман тоже тяжело дышал.

Потом его дыхание снова затуманило стекло. Он нашел другое окно. Только это было затянуто паутиной. Все, что он мог видеть, были две бледные фигуры, копошащиеся там. Это выглядело хорошо. Все выглядело очень хорошо... но он не мог разглядеть ни одной детали.

А он понял, что ему нужны детали. Много деталей. Он нашел чистый угол стекла. Все, что он мог видеть, это босые ноги Ники. То, как она сжимала пальцы ног в экстазе, возбуждало его больше, чем можно было сказать словами.

Ух... Норман не знал, сможет ли он больше терпеть это.

- О да, о да!

Это была Ники!

Норман бросил взгляд в другой угол окна. Теперь он мог видеть Ники от плеч и выше. Черт. Он не мог разглядеть ни ее тела, ни тела Бутс. Ники снова выкрикнула эти слова, вертя головой из стороны в сторону так дико, что ее длинные светлые волосы развевались. Норман изумился. Он никогда не видел таких красивых волос. Как летние кукурузные поля и золотая пыль в одном флаконе.

Но Норман должен был видеть все происходящее. Ему хотелось быть свидетелем того, что делают друг с другом эти две помешанные на сексе женщины.

Он рискнул вытереть запотевший кусок стекла кончиком пальца. Оно слегка поскрипывало, но он решил, что две девушки издают достаточно шума, чтобы заглушить рев мула, не говоря уже о слабом звуке трения его потного кончика пальца.

Он видел обнаженные тела, но... "О Боже, нет". Стекло все еще было покрыто грязью. Все, что он смог разглядеть, были две неясные фигуры. И все же он знал, что это женщины. Это были Бутс и Ники, идущие к финалу.

Быстрее... быстрее, быстрее, быстрее...

Пара вскрикнула, когда они достигли кульминации в сотрясающих тело судорогах, и через несколько мгновений они лежали бок о бок на ковре, тяжело дыша. Втягивая воздух так, что их груди поднимались и опускались.

Наконец Норман обнаружил, что может отойти от окна.

"О нет - я не верю в это".

Норман понял, что чистое белье, которое он надел всего час назад, уже не в том состоянии, которым он мог бы гордиться.

Он решил вернуться в трейлер. Чтобы смыть "ночной крем", как назвал его один из его школьных приятелей. Переодеться в свежую пару боксеров.

Норман как раз завернул за угол дома, когда заметил кое-что еще. У подножия склона в дальнем конце кладбища был неглубокий овраг.

Дюк был там.

Он тоже вел себя странно.

Глава 41

Норман вытаращил глаза.

Дюк пятился в пыльном овраге. Он шел спиной вперед, потому что тащил какой-то предмет в форме сосиски, завернутый в брезент.

В сухой траве у кладбищенской ограды какое-то невидимое Норману существо что-то бормотало себе под нос. Оно повторяло снова и снова: "О нет, вот опять".

Норман понял, что это бормотал он сам.

Он понял, что ношей Дюка может быть тело, завернутое в брезент. И Дюку приходилось так сильно зарываться пятками в грязь, чтобы найти опору, что он поднимал целые облака желтой пыли.

Норман посмотрел вниз, в сторону кафе. Оттуда никто не мог увидеть Дюка, но они могут заметить пыльный туман. Тогда они начнут гадать, что происходит возле кладбища.

Может быть, какой-то акт воскрешения. Это должно задеть их любопытство. Или, может быть, они представят себе забавную сцену с зомби-обезьяной. Давно умерший бабуин возвращается к жизни, выкарабкивается на поверхность...

Вот дерьмо. Норман решил, что надо что-то делать со своим буйным воображением.

Он повернулся к большому старому дому. Бутс и Ники все еще должны быть заняты изучением тел друг друга. Слишком заняты, чтобы Ники могла увидеть, что делает Дюк.

В этот момент Дюк оглянулся через плечо.

- Эй, - позвал он. - Иди сюда и помоги мне.

"Черт, я опять вляпался. Еще одно из приключений Дюка.

Когда-нибудь все это закончится плачевно".

Норман бросил взгляд на кафе, прокладывая себе путь по усыпанной камнями земле. Он все еще не забыл сценарий с гремучей змеей и Хэнком, который разыгрался в его воображении. Поэтому он осторожно двинулся в сторону Дюка.

"Нельзя давать этим змеям возможность свободно пробраться ко мне в тыл".

К счастью, было еще рано. Никто, похоже, не собирался прогуливаться по Питс в этот час. Автобус Шарпа с желтыми шторами все еще стоял на стоянке рядом с брошенными машинами.

Норман спустился в овраг. Тот был небольшим. Немного больше, чем щель в земле между холмом и границей кладбища. Его края поднимались только до ушей Нормана.

- Хочешь взглянуть на Спящую красавицу? - спросил Дюк. Потом откинул полог брезента.

- Терри?

- Да, он все время пялился на меня, и я решил, что должен преподать парню урок.

"Я помню урок, который преподал мне Дюк".

Норман посмотрел на окровавленное лицо Терри. Еще больше крови запачкало его рыжевато-коричневую челку.

- Парень сопротивлялся? - спросил Норман.

- Да не особо.

- Думаю, Ямам придется найти другого повара для своего кафе.

- Ты правильно угадал, Норми.

- Э-э... куда ты его тащишь, Дюк?

- Туда, в кусты. Они похоронят его позже.

- Они?

- Шарп и остальные.

- Не думаешь, что они... расстроятся из-за того, что ты убил одного из их горожан?

- Им придется смириться с этим.

- Понятно, но они могли любить этого парня, Дюк. Он мог быть...

- Норман, мне что, до старости тебя ждать? Берись за край брезента и начинай тянуть.

Норман ухватился за ткань. Спорить с Дюком было вредно для здоровья.

Черт, даже смотреть на Дюка неправильно было не очень полезно.

- Господи. Это сложнее, чем кажется, - задыхаясь, проговорил Норман.

- Тебе нужно поработать над мышцами, приятель. Девушкам они нравятся, парни их уважают.

- Некоторым парням они тоже нравятся.

- Норман, ты что, педик?

- Нет... э-э-э... Просто размышляю.

- Твое дело – тащить Спящую красавицу. Размышлять предоставь мне.

- Конечно, Дюк.

Тащить труп по неровной земле оказалось тяжелой работой.