– Или в ледяных кубиках для напитков, которые хранились здесь с сороковых годов, – сказал он Диане.

Вращающийся бар, находившийся на втором этаже в «Сёркус-сёркус», представлял собой широкий огороженный перилами балкон, окружавший все пространство огромного казино, так что в полумраке внизу были хорошо видны ряды лязгающих игральных автоматов. Казино было, по сути, пустотелым; над головой, поверх широко раскинутых на среднем уровне сетей, раскачивались и перелетали с трапеции под высоким подвесным потолком акробаты в облегающих блестящих костюмах.

Бар медленно вращался, и Крейн, провожая Диану на движущуюся часть, должен был поторопиться, чтобы успеть проскочить в те же воротца следом за нею и не ждать, пока к проходу подползут следующие, вспомнил, как думал, не вращается ли вокруг своей оси все здание казино «Холидей».

Мавранос и Оливер сидели в кабинке. Диана опустилась на диванчик рядом с сыном и обняла его, а Крейн отвел взгляд от недовольного выражения на лице Оливера.

– Врачи считают, что все обойдется, – сказала она.

Мавранос вопросительно взглянул на Крейна, а тот безнадежно пожал плечами.

– Я схожу с Дианой и Оливером в регистратуру и сниму им номер, – сказал Оззи, положив руку на плечо Диане. – Пойдем, дорогая.

Она поднялась и, ведя за собою Оливера, последовала за стариком в открытую часть, где стояли высокие стулья; там он, по-видимому, велел подождать его, а сам проковылял обратно в будку, где Крейн уже расположился напротив Мавраноса.

– На самом деле, она не винит тебя, – тихо сказал Оззи. – Она любит тебя, но, естественно, ребенка любит сильнее, и сейчас соображает не слишком адекватно.

– Спасибо, Оззи. Я тоже люблю ее. И тебя.

Старик кивнул.

– Снимите один номер и, если получится, на имя Арки. Я свяжусь с вами, если потребуется ваша помощь.

Оззи повернулся, пробрался обратно туда, где ждали Диана и мальчик; все трое сошли с вращающейся платформы и вскоре скрылись в гомонящей волнующейся толпе.

Мавранос взболтал допитое до половины пиво в стакане.

– Ты все еще хочешь пару пива?

Крейн поежился. Он действительно хотел того пива, о котором говорил, спускаясь с холма, когда казалось, что мир наладился, но теперь хотелось выпить перед теми двумя еще шесть. По меньшей мере. И с какой стати ему следует соблюдать трезвость теперь?

«Пусть телефон-автомат зазвонит, – подумал он. – Я, почти наверняка, никогда больше не увижу Диану, а Сьюзен – та тварь, которую я могу принять за Сьюзен, когда пьян и благодушен, – наверно, уже укрепилась и стала вполне осязаемой».

Но Оззи сказал, что Диана все еще любит его и что обратится к Крейну, если потребуется помощь. Если же он будет пить, то просто-напросто приведет Диониса к ней.

Но я не могу ничем помочь.

С тех пор как он пришел сюда, карусель повернулась на пол-оборота, от ярко расцвеченных магазинов на втором этаже, напротив лязгающей бездны.

– А как же! – сказал он.

Мавранос пожал плечами, помахал проходившей поблизости официантке с напитками, и уже через несколько мгновений на столе перед Крейном стояли две темные, запотевшие холодные бутылки «будвайзера».

Себе Мавранос взял еще «курз» и сразу сделал большой глоток.

– Как все прошло? – спросил он. – Я вообще-то думал, что тебя закатают в кутузку.

Крейн пересказал свой краткий разговор с полицейским.

– Наверно, он решил, что это была чистая самооборона, – задумчиво сказал он. – Он велел мне дать им знать, где мы остановимся.

– Хм… Послушай-ка, тебе стоит знать, что говорил по пути сюда Кусачий Пес.

– Кусачий Пес? – рассеянно повторил Крейн. – Ах да, Оливер. И что же он говорил?

Мавранос прищурился, соображая, как же все это объяснить.

От мальчишки пахло пивом, и Мавранос понял, что как только он схватил свой.38 и помчался туда, где начиналась грунтовая дорога, парень запустил руку в ящик со льдом. Такое поведение казалось довольно странным, особенно если учесть, что совсем рядом подвергался смертельной опасности его младший брат, но Мавранос решил, что сейчас неподходящее время бранить парня за похищенное пиво, да и не его это дело.

Но стоило Мавраносу запустить «Мустанг» Дианы и свернуть на север по Боулдер-хайвей, провожая глазами быстро удалявшиеся габаритные огни своего «Сабурбана», как мальчик негромко расхохотался.

Мавранос быстро, но пристально взглянул на него.

– Пока меня не было, случилось что-то смешное, да, Оливер?

Мальчик тут же нахмурился.

– Меня зовут…

– Кусачий Пес; я слышал.

Оливер слегка расслабился.

– Что-то смешное? – повторил он. – Не знаю. Может быть, смешно, что пацан может повзрослеть за одну ночь.

– И с кем же это случилось? С тобой?

– Ага. Мои друзья говорили, что и жизнь и смерть – всё – в картах, и если кто-нибудь рядом с тобою умирает, нужно лишь пожать плечами и продолжать игру. Я только сейчас понял, что они правы.

Мавранос припомнил, как однажды вечером одну из его дочерей задержали в местном магазине грампластинок за попытку кражи. Ей было в ту пору пятнадцать лет; когда он пришел за нею в магазин, она держалась вызывающе, как будто для нее ничего не оставалось, кроме преступной жизни, и ей необходимо немедленно сформировать у окружающих верное отношение к такому будущему.

И поэтому Мавранос заговорил мягко:

– Ты невиновен в том, что случилось. Ты оставил его одного вечером, когда вы играли; да, это плохо, но тут нет твоей вины…

– Что сделано, то сделано.

Мавранос понемногу терял терпение.

– А кто эти твои друзья? Те клёвые парни, которые прозвали тебя Кусачим Псом?

– Вас зовут Архимедес! – огрызнулся Оливер. – Вам не кажется, что это… поганое имя? – Он несколько раз подряд глубоко вздохнул, и на него опять сошло странное спокойствие. – Но ведь да, в некотором роде. Парни уже называли меня так, а вчера решили, что это будет мое имя в клубе. Личный псевдоним, если вы слышали когда-нибудь такое слово. Они ездят в белых пикапах «Эль Камино», только буквы «эль» и «к» они отрывают, и остается только «амино». И себя они называют «аминокислотами».

– У них у всех есть машины? Сколько же лет этим ребятам?

– Они не ребята, они…

Мальчик внезапно замолчал, и когда Мавранос посмотрел на него, он, похоже, впервые за все время боролся с подступающими слезами. Потом его глаза открылись и закатились, и Мавранос подумал, что ему, пожалуй, лучше поехать вслед за Крейном в больницу, потому что у Оливера, похоже, случился припадок. Впрочем, тот почти сразу же расслабился и мрачно уставился вперед.