Наконец, отплевываясь и кашляя, Мэгги всплыла на поверхность.

Джейка нигде не было видно. Вокруг кипела белая пена, шум водопада заглушал ее крики, оранжевое пламя над головой полыхало, словно наступил конец света.

Первый военный отряд, переброшенный из Форт-Драма, обнаружил Мэгги на отмели — трясущуюся от холода, со сломанной рукой. Она передала им пузырек с антидотом и объяснила открытие Лиама. Потом лишь повторяла: «Где Джейк? Вы должны найти Джейка!»

Солдаты нашли ее приятеля в прибрежных камышах. Очевидно, он сумел из последних сил выползти на берег. Пулевые ранения промыло водой, кожа побелела от потери крови. У него нашли едва заметный пульс, но вскоре и тот прекратился. Спасатели принялись за работу, начали делать искусственное дыхание.

— Нет, Господи, не умирай, — шептала Мэгги. — Пожалуйста. Ну чего тебе стоит.

Сердце Джейка остановилось при погрузке в вертолет. Он потерял больше сорока процентов крови и не подавал признаков жизни, но медики не сдавались, и пульс вернулся. Сверху поступило указание отправить вертолет в Форт-Детрик, где имелись специальные карантинные условия.

Раны Мэгги тоже обработали. При падении в водопад она сломала руку. В кисти, которую она вытащила из кольца наручника, тоже обнаружили перелом. После того как ее руку поместили в петлю на груди, Мэгги просидела остаток пути рядом с носилками.

— Держись, Джейк, — умоляла она. — Держись!

В Детрике Мэгги немедленно отправили в «кутузку». Два часа спустя ей разрешили поговорить с Диланом через стекло изолятора. Доктора ввели ему антидот. Мэгги усилием воли заставила себя не раскисать при виде ее напичканного лекарствами и почти ничего не соображающего сына. В момент просветления он спросил о Джейке:

— С ним все будет хорошо?

— Не знаю, Дилан. Давай молиться и надеяться.

Ни в первый, ни во второй день никто не решался давать прогнозы о состоянии Джейка Стерлинга. На третий день пациент открыл глаза. На четвертый попросил воды. Вскоре Мэгги разрешили сидеть у его постели и держать его за руку, пока он спал. Мэгги хлюпала носом, точно ребенок, и сама не могла объяснить себе почему.

Вспышка узумаки стала далеким воспоминанием. Ранние симптомы проявились у сотни человек в тюрьме Хэзлтон и Кэмп-Дэвиде. Сотни других очагов возникли на путях перелетов гусей вдоль побережья Атлантики и Миссисипи, но благодаря последнему подарку Лиама Коннора человечеству — грибку, который Мэгги выпустила вслед за узумаки, — ни один из очагов не вылился в настоящую эпидемию. Антидот разошелся по всей стране, как рукава реки, берущей начало из маленького родника. Грибок Лиама Коннора быстро и прочно обосновался на полях Северной Америки. Позднее споры занесло в другие страны, грибок прижился везде — от Африки до Австралии, от Франции до Фолклендов.

Лиам вывел антидот из полезных бактерий, обитавших в кишечнике людей, ни разу не принимавших антибиотики. Это средство переключало генетический рубильник, превращая Fusarium spirale из смертельной в относительно безобидную одноклеточную форму, которую Лиам впервые обнаружил в Бразилии пятьдесят лет назад. Лиам позаимствовал у спирали несколько генов и вставил их в светящийся гриб, способный распространяться таким же путем, как узумаки. Человеку достаточно было вдохнуть незначительное количество грибка. Мэгги окрестила антидот Fusarium spero по аналогии с латинским высказыванием «Dum spiro, spero» — «Пока дышу, надеюсь».

ФБР установило, что Китано шпионил за Лиамом много лет. Узнав, что тот оборудовал лабораторию в складах Сенека, он нанял Орхидею и поручил ей доставить антидот правительствам Китая и Японии. Сам Хитоси Китано, последний токко, рассчитывал погубить Америку.

Но на пути Китано неожиданно встал Джейк Стерлинг, как раньше это сделал Лиам Коннор.

Противоядие оказалось несовершенным, оно действовало только непосредственно после заражения. Из трехсот семидесяти двух случаев заболевания, зарегистрированных до обнаружения антидота, летальными оказались двадцать девять. Лоуренс Данн был в их числе. Заместитель советника по нацбезопасности протянул три недели, но так и не очнулся от безумия. Он кричал, ругался и умолял прикончить его, пока не умер.

Слушания ООН по вопросу узумаки, проведенные через несколько месяцев после кризиса, привлекли к себе внимание всего мира. Свидетельские показания Мэгги и Джейка собрали у телевизоров более трех миллиардов человек. Люди требовали перемен, и все крупные державы вновь сели за стол переговоров, чтобы ввести более жесткие ограничения на программы разработки биологического оружия.

Лиама Коннора похоронили на маленьком кладбище в Эллис-Холлоу, рядом с его любимой женой Эдит. Прессу на похороны не пустили. Жизнь постепенно возвращалась в нормальное русло, хотя не обошлось без изменений. Джейк по-прежнему преподавал в Корнелльском университете и конструировал микроботов, но попутно запустил новый проект по разработке индивидуальных протезов для солдат-инвалидов, вернувшихся из Ирака и Афганистана. Он лично ездил к ветеранам, выслушивал их истории, примерял и подгонял протезы. Для Джейка эти встречи были сродни психотерапии. Он возвращался из медцентра в Сиракузах потрясенным, но наполненным жаждой жизни. Возможно, со временем к нему присоединится Дилан. Мальчик становился с каждым днем спокойнее, приступы панических атак почти прекратились.

Мэгги начала собственное дело, в которое вложила те без малого восемьдесят миллионов долларов, что оставил ей Лиам. На окраине бывших складов Сенека она строила живой гербарий — гигантский вариант «ветхого сада», в котором планировала разместить всех обитателей царства грибов. Грибы — одна из наиболее удивительных, разносторонних и мощных форм жизни, и в то же время нет организма загадочнее. Девяносто пять видов грибов все еще не классифицировано, их генетическое устройство и морфологические вариации не изучены. Мэгги собиралась закончить эти исследования. Когда ее саму зароют в землю, царство грибов перестанет быть загадкой.

Небольшая экспедиция отправилась в путь наблюдать закат солнца.

Впереди шли Дилан с Черепашкой, за ними — Мэгги. Джейк замыкал процессию. Лучшая точка для наблюдения находилась в конце длинной пешеходной тропы, пролегающей через государственный заказник Тримэн — одно из любимых мест прогулок Лиама и Эдит, который входил в состав большого пешего маршрута вокруг озер Фингер-Лэйк и водопада Люсифер-Фолз.

Они остановились на небольшом утесе. Черепашка обнюхивала землю. Вокруг возвышались могучие деревья, листва отражала последний свет угасающего дня.

— Populus tremola, — продемонстрировал свои познания в ботанике Дилан. — Деда их любил.

Джейк протянул руку, его пальцы переплелись с пальцами Мэгги. Они сыграли свадьбу месяц назад, поставив столы во дворе Ривенделла и созвав кучу гостей. Поначалу Мэгги не принимала его ухаживания, но после того, как поняла, что их разделяли всего лишь пустые страхи, быстро сдалась. Страх, если сорвать с него покров таинственности, — самая слабая эмоция. Любовь куда сильнее.