Прошу стража, мерно расхаживающего по широким ступеням близ входа, проводить к директору. Тот ничего не уточняет, да такому и не надо, в отличие от своего коллеги у калитки, этот чем-то неуловимо напоминает привратника в доме герцогов Эллийских. Изнутри дом производит такое же благоприятное впечатление, как и снаружи. Широкие коридоры с развешенными на стенах картинами, в которых нет и намека на войну и кровавые легенды, все они изображают мирные пейзажи различных мест мира. От перекати-поля, скачущего по барханам великой пустыни, до шторма в северо-западной части океана, судя по айсбергам. Охранник оставляет меня перед массивной, едва приоткрытой дверью с лаконичным номером «1». Шепотом осведомляюсь, как, собственно, зовут управляющую.

— Разрешите войти? — Предваряю свои слова легким стуком.

— Конечно, заходите. — Я представлял себе суровую даму лет за сорок, а тут сидит почти воплощение Мэри Поппинс с очаровательной улыбкой. — Я вас не знаю, хотите обсудить возможность отправить к нам родственницу?

— Нет. — Млею под ее взглядом. — Я попечитель Мирны Вильхови.

— О! Наконец-то вы решили нас навестить, а то всё одни банковские переводы, даже сама Мирна ничего не знает о том, кто оплачивает ее обучение. — Любопытно, брат скрывал от сестры свою помощь, наверно, оттого, что она могла догадаться, откуда деньги. — А кем вы ей приходитесь? Она упоминала, что у нее только брат есть, но он явно моложе вас.

— Я не родственник. — Ух, каким колючим может стать взор, а всего-то надо чуть опустить брови. — Просто многим обязан этой семье.

Немного преувеличить не помешает.

— Жаль, Мирна обрадовалась, узнав, что она не одна с братом в семье.

А может, и совсем уже одна, но уточнять не буду.

— Не будет ли наглостью с моей стороны попросить взглянуть на нее?

— Отчего же. Через пять минут закончится урок, и ее класс пойдет на прогулку. У нас большая территория с собственным парком за зданием.

— Как вы считаете, она и правда талантливый художник?

— Это некоторое преувеличение, у нее совсем нет чувства цвета.

Как-то не нравится возникающее внутри странное чувство. А именно — желание позаботиться о незнакомой девочке и после окончания обучения в пансионате.

— Но ее рисунки… — И сам себя обрываю, мало ли что могло показаться любящему брату.

— А вы об этом! Рисует она великолепно! Настоящий талант! — Э-э-э, а я о чем тогда спрашивал? Извилина зашла за извилину, и я временно «подвис». — А-а-а! Понимаю, вы совсем не разбираетесь в искусстве.

— Не разбираюсь. — Немного люблю, но не эстет точно.

— Она замечательный графист.

— Простите, кто?

— Тот, кто рисует черно-белые рисунки. Она, как никто, умеет всего парой штрихов передать индивидуальность. Вы беспокоитесь за ее будущее?

— Да. — Надо быть честным хотя бы перед собой.

— О! Это пустое, у нас уже два предложения для нее, правда, не из столичных школ, но… вполне себя зарекомендовавших. Я смогла вас успокоить?

— Безусловно, просто камень сняли с моей души. — Вот демоны, это опять правда.

— Вы же не просто так нас навестили? — Трудно не догадаться.

— Да, насколько знаю, предоплата заканчивается через два месяца.

— Ближе к трем, хотите опять заплатить вперед? — Киваю. — За какой срок?

— До конца обучения, полностью. — Предпочитаю не быть никому должным.

— Надолго покидаете столицу? — спрашивает директриса, но ловит мой тяжелый взгляд. — Хорошо, сейчас просмотрю бухгалтерскую книгу. — Буквально через минуту находит нужное в кажущейся неразберихе бумажек. — Мы не планируем поднимать плату в ближайшие два года. Так что все как обычно — двести пятьдесят динаров за семестр.

Ско-о-о-олько-о-о-о-о! Надо быть осмотрительнее в будущих обязательствах. Если бы не вытребованная «компенсация» от младгерцога, то был бы разорен подчистую!

— Возможна оплата наличностью? — С сомнением мысленно взвешивает мой поясной кошель. Даже это выражение лица только красит управляющую.

— Если только не медью. — Задорно смеется, заглаживая возникшую неловкую паузу. Перекатываю по ладони иридиевую монету.

— Думал, она останется со мной подольше, но, видимо, у нее судьба — сменить руки на более очаровательные, — поддерживаю шутливый тон, делая неуклюжий комплимент. Талант исчезает с моей руки, движение мимолетно, как у заправского шулера.

— О! Мы заболтались, пойдемте, девушки уже на прогулке.

Мое предположение, что мы пойдем на улицу, не оправдалось. Наоборот, поднялись на второй этаж и вышли к прогулочной открытой колоннаде.

— Мы стараемся ограничить общение девочек с мужчинами, — оправдывает свои действия она.

— Не могли бы вы подсказать?

Чувствую себя неловко, как я пойму, кто из стайки весело прыгающих и бегающих девчонок Мирна?

— А, ну конечно, вы же ее давно не видели. — Если под «давно» понимать «вообще никогда», то она права. — Вон та, с двумя косичками, что вертит обруч.

Красивая девчушка, года через два, возможно, и не понадобится, никакой школы искусств, а прямо с порога пансионата да под венец. Но не она привлекает мой взгляд. Будто магнитом тянет к неказистой и несколько нескладной, слишком хрупкой для своего роста девушке, о чем-то щебечущей с Мирной. Пеленой покрывается мой взор, как только в оптическом прицеле приближается ее лицо.

— Вот, кстати, одна из ее подруг. — Мое помутнение прерывает полный нежности голос управляющей. — Лия тоже, кстати, не бесталанна, но больше к музыке тянет. — Лия, смакую это имя, теряя себя. — А вот и недостающее звено неразлучной троицы. — Попросить помолчать, может быть? — Майя, она занималась в параллельной группе.

— Лия, Майя. — Появление третьей подруги добивает меня.

Майя совсем не похожа на своих подруг, миниатюрная, но уже почти сформировавшаяся юная женщина с веселыми кудряшками, затянутыми двумя широченными бантами. «Мама», — шепчу про себя забытое слово. Глаза разъезжаются, один следит за Лией, второй — за обнимающей ее подругой. Они разные совсем, но!

— Что с вами?! — испуганный возглас управляющей. От демоны, девушки разошлись в стороны, но глаза-то продолжали смотреть каждый по отдельности, вроде люди так не умеют? Пытаюсь вернуть зрачки на место, но от этого усилия, наверно, слетает какой-то внутренний предохранитель. Тяжело опускаюсь на пол, едва удерживаясь на грани бессознательного.

— Вам плохо? — участие в голосе директрисы неподдельно.

— Воды, — шепчу пересохшим горлом.

Оставленный ненадолго один, резко плету астральную ловушку. Семиступы, не-е, мало — стадо семиступов! Обрезаю пурпурные энерготоки аур, закручивая их в спирали. Прокачиваю тварную энергию, запирая неожиданно выплеснутый избыток в хранилища чакр. То, что только что произошло, мне не нравится. Кого я обманываю?! Нравится, только чрезмерно, буквально пылаю изнутри. Что за слабость при настолько подскочившей энергетике? Должно же быть наоборот. Так, что за произвол со стороны тела? Почему я опять стою, пытаясь взглядом найти двух девушек? Изначально Первый! Да что такое! Я же их боюсь до дрожи в непослушных коленях!