– Значит, это Мастерков получил от Сольникова отступные?

– И Зацепин тоже. И он этого не скрывал. Ты не забывай о том, что в банке «Солли», согласно договору, находились на депозите и его деньги. И Зацепин ни в коем случае не должен был даже виду подать, что был в загородном доме во время убийства Фомушкина, иначе твою матушку уже было бы не спасти. А так Сольников рассудил, что деньги или у Копцовой, или у Трунова.

– Если Зацепин был уверен, что его деньги в целости и сохранности находились у мамы, зачем было рисковать и шантажировать Сольникова?

– Решил его «немного выпотрошить и пообщипать, прежде чем сунет в духовку, как рождественского гуся». Кстати, это его выражение.

– Ну ты же посмотри: и здесь выкрутился!

– А не слишком ли ты к нему строга? Может, просто боишься, что он когда-нибудь окажется мужем твоей матушки, то есть твоим не только крестным отцом, но и отчимом?

– Ни за что на свете!

– А ты подумала, каково ей будет одной, когда ты выйдешь замуж?

– А разве уже пора? – Ася мгновенно забыла и о матери, и о Зацепине, и обо всем на свете. – Так в честь чего цветочки-то?

Прежде чем начать говорить, Ростоцкий помолчал, затем откашлялся и, глубоко вздохнув, наконец решился:

– Фомушкина, не знаю, как ты к этому отнесешься, но я решил попытаться за тобой поухаживать. Ты как, не против?

Ася даже покраснела от удовольствия.

– Ростоцкий, миленький, ну почему ты так долго думал, а? Мы с тобой знакомы уже целых двадцать шесть дней, а ты только-только решился сделать мне навстречу первый шаг. Какой же ты тугодум, в самом-то деле! Я уже и намекать на то, что влюблена в тебя по уши, перестала. Думала, ты совсем безнадежен.

– Выходит, что ошибалась.

– Как хорошо, что я не всегда оказываюсь права. А когда ты станешь моим мужем, я, наверное, и вовсе поглупею. Только и буду тебе в рот смотреть, каждое слово ловить и повторять, как японская жена: «Да, дорогой. Хорошо, дорогой. Как скажешь, любимый».

Ростоцкий аж закашлялся от такой невероятной перспективы.

– Мне даже страшно это представить.

– Что я буду тебя слушаться? Или то, что ты станешь моим мужем? – шла в наступление Ася, гонимая мудрой русской пословицей «Куй железо, пока горячо» и не спуская глаз с вожделенной добычи. – Хотя неважно. Надеюсь, ты не думаешь, что я теперь вечно буду ждать, пока ты созреешь до официального предложения?

– А куда торопиться-то?

– То есть, как это «куда»! Не хочешь же ты взять в жены старую бабку? Да и я за старого дедка тоже замуж не хочу. А так как я люблю тебя уже целых двадцать шесть дней и двадцать пять ночей, то согласна пропустить букетно-конфетно-фантиковый период и приступить к главному. То есть я сама делаю тебе предложение: Ростоцкий, миленький, женись на мне, пожалуйста, потому что я и жизни себе без тебя не представляю! – Ася сложила худенькие ладошки вместе, словно при молитве, и так преданно и умоляюще смотрела на Ростоцкого, что тот снова смутился.

– Ну, Фомушкина, с тобой не соскучишься!

– Уж чего, а скучать тебе со мной, любимый, и в самом деле не придется, – пообещала Ася, и Ростоцкий понял, что на этот раз ему от женитьбы не отвертеться.