Мать поцеловала Асю в бледную щеку и вышла. «Вот и хорошо, – думала Ася. – А то сил нет смотреть на ее заплаканное лицо. Вот же любят люди поплакать: и в горе, и в радости, и даже когда фильмы смотрят и книжки читают. Просто хлебом не корми, дай только нареветься досыта».

Силы ее подходили к концу, и, как только медсестра установила капельницу, Ася погрузилась в сон.

Только через неделю доктор сделал поблажку Зацепину, видимо, как крестному отцу за неимением родного, не иначе. Тот появился сразу после прихода матери. Дверь осторожно приоткрылась, и в проеме показалась его взъерошенная шевелюра.

– Привет, Оса! К тебе можно? – Присев на стул, он счастливым взглядом окинул крестницу. – Как же я рад, что ты выбралась. Я теперь перед тобой в неоплатном долгу. Если бы не ты, сидеть мне не пересидеть. Ты как себя чувствуешь?

– Нормально. Что со Стасом? Это же был он?

– Он. – Зацепин на мгновение опустил глаза и снова ласково уставился на крестницу. – Пока жив. Но в коме… Хорошо, что твоя матушка пришла в себя. Это она вызвала «Скорую», иначе… Врачи уверены, что каких-нибудь десять минут и было бы поздно… Для вас обоих.

– Мне Стас очень помог. Он вовремя появился, немного отвлек внимание на себя.

– Но как ему удалось открыть дверь? Или вы пришли вместе?

Ася вспомнила, как передала Стасу ключи, когда они собирались пробраться в загородный дом с черного хода во время их почти хулиганской затеи с добыванием записей с видеокамер. Ключи так у Стаса и остались.

Значит, Стас после ее странного звонка поехал на квартиру, а не застав Асю дома, тут же помчался в их загородный дом? Она представила, как он с бешеной скоростью летит по пустому ночному шоссе, благополучно добирается до места и… напарывается на нож убийцы.

– Ключи Стасу дала я. Так получилось.

Интересно, а как Трунов пробрался в дом через черный ход? В деле об убийстве отца ни строчки о том, что дверь была взломана или использовались неродные ключи. Замки высшей степени надежности и сложности, с многочисленными секретами, а потому отмычки здесь бессильны. Значит, Трунов открывал дверь родными ключами? А затем передал их Сольникову? Всего было три связки ключей от загородного дома: у отца, матери и Аси. После того как дело об убийстве приостановили, ключи отца им вернули. Интересно, а ключи матери у нее или…

– Как они попали в дом? Ты дала им свои ключи? – Ася взглянула на мать.

– Нет. Трунов позвонил мне и пригрозил, что убьет тебя, если я немедленно не приеду в загородный дом одна, никого не предупреждая. О том, что надо взять с собой ключи, я даже не подумала. Только потом обнаружила, что у меня их и не было. До сих пор не пойму, куда они подевались. Когда приехала, Трунов был уже в доме и впустил меня.

– Что со статьей? – сменила Ася тему и перевела взгляд на Зацепина.

– Статья вышла не в среду, как вы планировали, а только в четверг, то есть с опозданием на один день. Типография, видишь ли, подвела. Но это даже к лучшему. Потому что как раз отпустили меня, и мы дополнили статью событиями, произошедшими в ту роковую ночь, то есть полностью разоблачили эту банду во главе с Сольниковым. Статью пустили в «толстушке». И она произвела фурор. Поэтому тебя можно поздравить. Ты – ее главная героиня, а Стас – главный герой.

– Я устала и хочу спать.

– Но может, ты сначала хоть что-нибудь поешь? – возразила мать.

– Нет. – Ася чувствовала, как кружится голова. – Вы идите, после придете, – прошептала она, засыпая.

На следующий день, после получения разрешения доктора, а также великодушного согласия Аси встретиться, в палате появился Ростоцкий. У Аси внутри даже ничего не екнуло. Неужели ее скороспелая любовь прошла так быстро и без остатка?

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

– Ты даже представить себе не можешь, как помогла мне!

– Отчего же, хорошо представляю. Без меня вы бы и с места не сдвинулись. Или еще очень долго копались бы в этом деле. А скорее всего, положили бы его на полку и расписались в своей беспомощности. Как успешно проделали это с делами моего отца и Марии Ивановны. Или списали бы убийство Берлицкого на самоубийство.

– Зачем же так-то? С Берлицким я сразу обратил внимание на то, что это инсценировка. Особенно бросился в глаза тот факт, что пистолет остался в его руке.

– А где же он должен быть, если не в руке?

– Вопреки существующему мнению, оружие в руке трупа при самоубийстве обычно не остается, так как при отдаче оно чаще всего выпадает из ослабшей руки. К тому же на руке погибшего было слишком мало следов для стрелявшего самостоятельно.

– Каких следов?

– Копоти выстрела, брызг крови, ссадин на тыльной стороне кисти, между большим и указательным пальцами. Поэтому я решился на повторное вскрытие Берлицкого. Которое показало, что он и в самом деле был сначала отравлен и только после этого застрелен. Вот здесь ты и в самом деле оказала следствию неоценимую услугу. Следы болиголова вообще не определяются химическим путем из-за отсутствия специфических реакций. Поэтому пришлось прибегнуть также к ботаническому исследованию, что позволило обнаружить споры болиголова. Так что твой пузырек с ядом пригодился для идентификации найденных в нем частичек корня. Мы уже собрались арестовать Копцову и предъявить ей обвинение, но она пропала. Объявили ее в розыск. И тут от оперативников поступает сообщение о… – Ростоцкий на мгновение замешкался, – тройном убийстве в вашем загородном доме… Мне нужно снять с тебя показания. Без них я не смогу закрыть дело. Ты в состоянии говорить о том, что случилось в ночь на первое сен- тября?

– В состоянии, – ответила Ася и подумала: «Вот и вся любовь. По крайней мере, с его стороны. Хотя, как может угаснуть то, чего нет, и никогда не было?» – А как же дело Марии Ивановны?

– Возобновлено. И тоже помогло зелье, что ты передала. Провели комплексную экспертизу и установили причину смерти. Она одна и у Евсеевой, и у Берлицкого: токсическая асфиксия, нарушение функции дыхательного центра, паралич дыхательных мышц под влиянием кониина, обладающего курареподобными действиями. Из-за сильного сокращения мышц обнаружены даже оторванные связки.

– Что требуется от меня?

– Желательно чуть не по минутам расписать весь день и всю ночь на первое сентября, чтобы выявить, кто и где был и каким образом вы оказались в одном месте.

Ася рассказала обо всем, что с ней произошло в этот злополучный страшный день, который начинался так многообещающе и завершился так трагически. Ростоцкий, склонившись над папкой, заполнял протокол допроса, иногда задавая вопросы или уточняя.

Около двух часов они провели вместе, встречаясь изредка взглядами, и Ася понимала, что между ними не может быть ничего, что выходило бы за рамки делового сотрудничества. А сейчас она и вовсе выступала как свидетель, потерпевшая и убийца в одном лице.