Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Только не на работе, мистер Уильям, этого мисс Гвин не любит.
Уильям, почувствовав, что его ставят на место, после этого еще больше стал отдавать должное фляге Ричлэнда, однако оказалось, что он далеко не так устойчив к выпивке, как старый солдат. Сначала он самым жалким образом потерпел поражение, когда собирал овец. Собака не слушалась его и лишь испуганно жалась к земле, когда он кричал на нее. А потом его лошадь испугалась упрямого молодого барашка, пробившего линию загонщиков, и Уильям оказался на траве.
Энди Мак-Эрон обладал железной выдержкой и сохранял спокойствие, однако майор Ричлэнд не уставал подтрунивать над хозяином на протяжении всего обратного пути на ферму. Все это было унизительно, и, кроме того, не переставая шел дождь, мужчины давным-давно промокли до нитки. В этот вечер Ричлэнд решил не возвращаться домой, а снова переночевать в Киворд-Стейшн. Уильям, конечно же, понимал, что старик не преминет развлечь МакКензи, рассказав обо всех неудачах своего спутника, накопившихся за день. И это предвещало катастрофу. Если бы только Кура вернулась! Но она, похоже, была счастлива со своим оперным ансамблем. Время от времени она писала Гвинейре восторженные письма — Уильяму не писала никогда.
Когда мужчины вернулись обратно во двор Киворд-Стейшн, в конюшнях никого не было, поэтому Уильяму пришлось самому расседлывать лошадь. Хорошо хоть, Мак-Эрон не настоял на том, чтобы он сопровождал его еще и в загоны, где на ночь разместили овец. Впрочем, от него все равно уже несло мокрой шерстью и ланолином. Уильям пришел к выводу, что в глубине души ненавидит работать с овцами.
Гвинейра и Джеймс ждали Уильяма в салоне, но никто и не собирался приглашать их обоих пропустить по стаканчику. Вероятно, по покрасневшим лицам и неуверенной походке прибывших они и так видели, что алкоголя и без того было достаточно. Гвин и Джеймс переглянулись: никакой больше выпивки перед едой, иначе вечер станет невыносимым. Вместо этого они отправили мужчин мыться и переодеваться, и, конечно же, слуга принес горячую воду сначала в комнаты гостя…
Уильям предпочел бы лечь в постель с бутылкой виски, но когда он вошел в свою комнату, которую так любовно обставлял для жизни с Курой, его ждал сюрприз: в маленьком салоне витал ароматный запах чая; печка для согревания ног обеспечивала температуру напитка; рядом стояли два стакана и бутылка рома.
Уильям не удержался. Сначала он схватил бутылку рома и сделал большой глоток. Но кто мог приготовить для него все это? Уж точно не Гвинейра или Моана с Кири. Маори не понимают таких вещей, да и дел у домашней прислуги по горло.
Уильям недоверчиво огляделся по сторонам — и услышал звонкий смех, доносившийся из ванной комнаты.
— Ужасный день! Мне пришлось заниматься в школе для маори, и вода протекала через крышу… Как можно додуматься до того, чтобы накрыть хижину пальмовыми листьями? А потом я подумала, что ты вообще на улице… должно быть, замерз…
В дверях ванной стояла Хизер Уитерспун, на лице — сияющая улыбка, поверх темного платья — передник, как у послушной горничной. Жестом она пригласила его в ванную, наполненную горячей ароматной водой.
— Хизер, я… — Уильяма разрывало между благодарностью, желанием и сознанием того, что позволить ей соблазнить себя будет верхом безумия. Но Куры нет уже так давно…
— Ну же, Уильям! — сказала Хизер. — У нас есть час, раньше стол внизу накрывать не будут. Мисс Гвин должна присматривать за кухней, мистер Джеймс сидит у камина, а Джек занят домашними заданиями. Бояться нечего. Никто не видел, что я сюда входила.
Уильям мимоходом задумался над тем, притащила ли она сама горячую воду, и не смог себе этого представить. А потом он перестал думать. Слишком заманчивой была идея нырнуть в горячую воду, позволить ей массировать ему плечи, гладить его и наконец позволить отвести в постель.
— Я ведь тоже не хочу, чтобы кто-нибудь заметил нас, — промурлыкала Хизер. — Но нам и без того тяжело. Нельзя еще и жить, как в монастыре…
С этого вечера отношения между Уильямом и Хизер вспыхнули с новой силой. Он забывал о своем нежелании и опасениях, едва оказывался в ее объятиях, и успокаивал себя тем, что Кура наверняка тоже не целомудренна, и, кроме того, когда он овладевал Хизер в темной комнате с закрытыми глазами, перед его мысленным взором стояли только лицо и тело жены…
Илейн О’Киф брела по главной улице городка под названием Греймут, что на Западном побережье. «Какой омерзительный городишко, — мрачно думала она. — И название подходящее!» Хотя раньше она и слышала, что город назвали по устью реки Грей, но все это напоминало Илейн серую пасть, которая грозила поглотить ее. Наверняка при хорошей погоде городок выглядел не настолько омерзительно[6]. В конце концов, Греймут был расположен на узкой прибрежной полоске между морем и рекой, и одно-и двухэтажные дома, обрамлявшие улицы, казались такими же новыми и опрятными, как и в Квинстауне.
Греймут тоже считался процветающим городком, хотя был обязан своим богатством не золотым приискам, а профессионально оборудованным угольным шахтам, открытым несколько лет назад. Илейн спросила себя, ей кажется или же в воздухе действительно витает угольная пыль и вместе с дождем и туманом мешает дышать? В любом случае атмосфера казалась ей совершенно не такой, как в родном городе, оживленном и уютном. Конечно, золотоискатели в Квинстауне надеялись вскоре разбогатеть. А шахта приносила хороший доход только своим владельцам, обрекая простых шахтеров на мрачную жизнь под землей.
Сама Илейн никогда не выбрала бы этот город, но после нескольких недель скачки по горам с нее в какой-то момент просто стало довольно. В первые дни бегства ей хотя бы повезло с погодой. Поначалу она ехала вдоль Хаас-ривер и как можно чаще старалась идти по воде, чтобы запутать следы. Впрочем, она не думала, что за ней вдогонку пошлют собак. Откуда им взяться? И даже если бы Илейн выбрала другой путь, подковы Баньши почти не оставляли следов на сухой земле. Перед днем отъезда выдалось несколько сухих дней, и погода ей благоприятствовала, пока она не добралась до земли МакКензи. А потом все стало гораздо хуже. Илейн ужасно мерзла, хотя, укладываясь спать, укутывалась в те немногие одежды, что у нее были. Конечно, помогала попона для Баньши, но чаще всего она была мокрой от пота кобылы. Кроме того, Илейн терзал жуткий голод.
И это несмотря на то, что она довольно хорошо разбиралась в местных растениях — Флёретта часто брала с собой детей на «поиски приключений», да и Джеймс МакКензи играл со своими внуками в игру «выжить под открытым небом», которую в молодые годы находила столь интересной Гвин. Впрочем, тогда у них были маленькие лопатки, чтобы копать, ножи, чтобы чистить корни или потрошить рыбу, и, конечно же, крючки для рыбной ловли и леска. Сейчас у Илейн ничего этого не было. Даже разжечь костер удавалось не всегда; если у нее и получалось выбить искру из камней, то это было безнадежным занятием, поскольку начались дожди. В первые дни она время от времени ловила руками форель и жарила ее, но постоянно опасалась того, что огонь может выдать ее. По той же причине девушка не отваживалась стрелять по вездесущим кроликам. Впрочем, Илейн все равно промахнулась бы; она ведь даже в грудь Томаса не попала всего с нескольких шагов. Как же она сумеет подстрелить кролика?