Скрестив руки на груди, его лицо превратилось в холодную, ледяную маску, монстр ждет.

Спайдер

Стоя перед моей Дикой кошкой, наблюдая, как слезы текут по ее мягким щекам, побелевшим от ужаса, я бы хотел сказать, что ее страх не оказывает на меня никакого влияния.

Несколько недель назад я бы слизал эти сладкие слезы с ее щек. Я бы высосал крошечные капельки крови, которые текли из порезов на ее груди, слизывая их с ее кожи, пока я трахал ее до безумия. Тогда я бы оставил свою сперму по всей киске и размазал ее по ее коже, оставив на ней свой след.

Я бы питался ее страхом и поглощал ее боль, позволяя ей подпитывать мою потребность и успокаивать разъяренного зверя, который живет в глубинах моей почерневшей души.

Сейчас?

Теперь, вид ее прикованной и смотрящей на меня с таким глубоким страхом в этих больших карих глазах, опустошает меня. Это посылает паутину трещин по броне, окружающей мое сердце, угрожая взорвать то, что бьется внутри, с силой бомбы, сброшенной на Хиросиму.

Я стою перед ней с холодной маской на лице, но там, где несколько недель назад у меня не было бы проблем с тем, чтобы сломать ее, теперь я должен сделать сознательное усилие, чтобы отключить свои эмоции. Дело в том, что выключатель, похоже, не работает.

Я бы все отдал, чтобы сказать, что мне нравится процесс систематического разрушения ее, но правда в том, что только моя преданность клубу и знание того, что она представляет опасность для МК, удерживают меня от того, чтобы освободить ее и вынести отсюда прямо сейчас.

Когда я вернулся в клуб, я проверил, чтобы убедиться, что Акс запер ее здесь. Потом я раздел ее догола и повесил на этих цепях, пока она все еще была без сознания. Драгон был тем, кто выключил свет, чтобы напугать ее. Когда я увидел, как она проснулась на экране камеры, выглядя такой испуганной, мне пришлось сдержаться, чтобы не выбить ему зубы и снова включить свет.

Затем я попросил Рэта проверить имя, которое я нашел вместе с ее фотографией. Эмма Вайнмен.

Мне понравилось это имя. Это звучало мягко, элегантно и изысканно, совсем как она. Мне это нравилось, и это меня бесило. Так много для того, чтобы не заботиться о ее имени. Хуже того, теперь, когда я это знал, я хотел знать о ней все остальное.

Через час после того, как Рэт начал свои поиски, он вызвал меня в свой кабинет на втором этаже здания клуба, комнату, которую мы всегда называли Диспетчерской. Мне не понравилось то, что он нашел.

Он отвернулся от полудюжины компьютерных экранов и ТВ-мониторов, которые выстроились вдоль его задней стены, чтобы посмотреть на меня, выглядя озадаченным.

— У меня есть кое-какие интересные новости о твоей девушке, но тебе это не понравится.

Я бросаю взгляд на компьютерные мониторы, где, помимо всего прочего, у него на паузе видеоигра «Мстители». — Выкладывай.

Он тяжело вздыхает. — Ее не существует.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? Что значит «ее не существует»?

Рэт встает, подходит к одному из компьютеров в стороне и набирает несколько клавиш. На задней части его черной футболки изображен мотоцикл с Чудо-женщиной верхом на нем в сексуальной позе пинапа. Поперек футболки под байком написано: "Чудо-женщина — Моя старушка».

Только Рэт мог носить что-то подобное.

— Зацени это. — Он машет мне рукой. — Я искал ее по всей Сети и нигде не мог найти. У нее нет аккаунтов в социальных сетях под именем Эмма или каким-либо другим именем. На ней вообще нет никаких бумажных следов, но вот тут-то все и становится странным.

Я присоединяюсь к нему у монитора.

— Полностью игнорируя тот факт, что девушка ее возраста никогда не была в Интернете и у нее нет телефона, она не оставила никаких следов ни в одной правительственной базе данных. — Его пальцы яростно двигаются по клавишам, волнение на его лице, когда он открывает дюжину страниц в социальных сетях. — У нее нет номера социального страхования, нет свидетельства о рождении, ничего.

— Откуда ты это знаешь?

— Я знаю парня, который знает парня, который знает хакера. Спайдер, каждый оставляет какой-то след. Больничные записи об их рождении. Визит к врачу. Штраф за парковку. Ди сказала, что она была на улице, но не выглядела так, будто пробыла там долго. А это значит, что у нее была работа до Логова дьявола.

Он поднимает один палец.

— Так вот, у нее действительно была одна работа под именем Стефани Джонсон, зарегистрированная в Агентстве няни в Лас-Вегасе. Но об этом было мало информации, и после этого она исчезла из всех записей.

Агентство няни. Это то, куда она звонила по телефону Сэм. Но почему она не осталась там? Почему она оказалась на улице? И почему она решила работать в стриптиз-клубе, когда могла бы устроиться на работу в одно из этих агентств?

Все сигналы тревоги снова звучат у меня в голове. — Ну, я уже знаю, что она от кого-то скрывается. Она не хочет, чтобы ее нашли.

— Нет. — Он набирает еще несколько клавиш. — Дело не только в этом. Есть только одна работа под ее псевдонимом, но нет истории работы или чего-либо еще под ее настоящим именем. Даже для кого-то, находящегося вне поля зрения, я должен был что-то найти. В наши дни правительство все время так вмешивается в наши дела, что ты не можешь мочиться без того, чтобы кто-нибудь об этом не узнал. Единственные люди, которые остаются так далеко от сети — это шпионы, правительственные агенты или компьютерный гений, как ваш покорный слуга. Она — ничто из этого. Она ведь даже не знала, что такое MК, верно? Жизнь полностью вне сети требует подключений, денег и серьезных технических ноу-хау. У нее нет знаний о реальном мире, чтобы вести такое подпольное существование. И все же она призрак.

Я сглатываю, глядя на монитор, где я вижу Эмму, закованную в цепи и висящую посреди камеры, в которую ее поместил Акс. Она выглядит такой невинной, такой скромной. Как такая девушка в конечном итоге связалась с таким парнем, как Адамсон?

— Как это возможно? — спрашиваю я его.

— Это невозможно.

Я выдыхаю и снова смотрю на нее на экране телевизора. Она связана с человеком, который представляет опасность для клуба и всех, кого я считаю семьей. Я не узнаю, что это значит, не вытянув это из нее.

Кто ты, Эмма Вайнмэн?

— За исключением того, что у нее это вышло, — говорю я. — Так что же это значит?

— Это значит, что она либо действительно опасна, либо… — Он замолкает и качает головой.

— Либо?

Он пожимает плечами. — Я не знаю. Я не считаю ее опасной, но она скрывает что-то серьезное. Типа, крышесносного, серьезное дерьмо из преступного мира, огромное. Мне это не нравится.

Я долго сидел в кресле перед мониторами Рэта, и у меня кружилась голова. Думая о том, как подойти к этому. Ей удавалось скрывать, кто она такая все это время, никогда ничего не упуская из виду.