Он умолк и снова взялся за вино. Взгляд ученого блуждал где-то далеко от старой прокопченной кухни. Детеринг не знал, да и не мог знать, о чем сейчас думает Соллер – но лицо профессора теперь казалось ему совсем старым и каким-то изможденным, хотя еще совсем недавно тот выглядел весьма бодро.

– То, что мы сейчас называем «переходом», на самом деле есть некий энергетический феномен, который не может быть объясним при нашем уровне знаний. Материя – не более чем один из способов существования энергии, а способов этих, по всей видимости, достаточно много. В данном случае под это явление мы не способны подвести хоть какую-то теоретическую базу, и, значит, о нем не стоит даже упоминать. Любые эксперименты могут быть чрезвычайно опасны. Я догадываюсь, что́ именно мог добыть на Орри ваш пират, господа… Катализатор… Некая квазиживая структура, способная, будучи соединенной с «бактериями Тариссы», открыть дверь в иное пространство. Но нужна энергия, большая энергия, и самый простой способ эту энергию добыть – смерть. Много смертей, причем одномоментно, иначе не сработает.

Монсальво беззвучно выдохнул и посмотрел на Детеринга. Йорг чувствовал, что у него каменеют скулы и снова поднимается проклятый тугой комок в животе. Убийство, сказал он себе. Массовое убийство. Где и когда?

Да, в сущности, где угодно. Варианты есть.

– Много – это сколько? – отрывисто спросил он. – Сто, двести? Тысяча?

– Тысяч… двадцать, я думаю, – хмуро покачал головой Соллер. – Чтобы с гарантией. То, что я назвал «катализатором», на самом деле оружие, которое может быть применено против Призрачных. Раз дело обстоит именно так, как вы рассказываете, – значит, исследовательский центр на Орри достиг своей цели. Они воссоздали энергетический цикл Эйзе и получили на выходе защиту, способную отпугнуть любых обитателей пространства Боссо. Именно такова была задача… Однако тот, кто имеет в своем распоряжении энергетически стабильные бактериальные культуры, может воспользоваться этим оружием для прорыва… Видите ли, полковник Лафош имел какие-то знания, полученные, по всей видимости, его предками на Орегоне, и понимал, насколько опасны могут быть материалы, добытые в экспедиции к Тариссе. Именно поэтому он пустился на долгую изощренную ложь, спрятав свою добычу в укромном местечке. Уничтожить эти материалы он не мог, потому что рассчитывал вернуться к исследованиям при первой же возможности – говорили, он был человеком азартным, склонным переоценивать свои силы, – но, война! А после войны мы стали заниматься этой темой практически вслепую. Результат оказался неутешительным.

– И вы все были уволены по состоянию здоровья, – негромко заметил Детеринг.

– Что ж тут удивительного? – повернулся к нему Соллер. – Самый простой предлог. Да и не все к тому же, многие остались во Флоте, просто перевелись кто куда. Сейчас мне не очень приятно вспоминать обо всех этих делах, знаете ли.

– Вы посчитали свое поражение унизительным? – Монсальво встал и заглянул профессору в глаза. – Не отвечайте, это уже не важно…

– У вас есть еще какие-то вопросы? – Соллер тоже поднялся на ноги, и Детеринг увидел, как мелко подергивается у него уголок рта.

– На сегодня – нет, но мне хотелось бы попросить вас оставить какие-то координаты для связи. Боюсь, вы можете потребоваться нам в любой момент.

– Болтал много, сказал мало, – резюмировал Монсальво, поднимая свой изящный скайбот в небо. – Интересный типаж. Но как же он напуган!

Детеринг покачал головой. Ему казалось, что генерал прекратил разговор слишком рано, но сейчас Йорг предпочел оставить свое мнение при себе. Соллер ему не понравился, причем жутко – но ответить, чем же именно, Йорг не мог, старый профессор просто казался каким-то скользким, далеким от искренности. Впрочем, он был человеком Флота, и для Детеринга это обстоятельство объясняло многое…

– Думаете, с ним что-то не так? – спросил Йорг.

– Вижу, – качнул головой генерал. – Но для меня это уже не имеет значения – что он там хотел скрыть от нас, почему он так напуган… может быть, я займусь этим потом. Главное мы услышали: кому-то может понадобиться массовое убийство. И игра тут идет ох какая непростая. Я никогда, ты слышишь – никогда! – не поверю в то, что чертов Лупиньо взялся бы за организацию серьезного теракта самостоятельно, не имея базовой поддержки на территории. Нет у него таких возможностей. Зато у него есть другое – решимость, даже, я бы сказал, отмороженность, готовность к любым действиям… То есть он имеет то, чего не имеют кукловоды всего этого адского действа, потому что нет у них под рукой человеческого материала, нет нужного количества сумасшедших, способных спланировать и, главное, осуществить акцию нужного масштаба. Видишь, что у нас получается? Наши, кассанданские прогрессисты вместе с маоистами и прочими постмодернистами на практике совершеннейшие импотенты, их максимум – подносить, скажем так, боеприпасы. В этом смысле куда проще было бы взорвать Аврору, но там очень далеко до выборов, да и ситуация посложнее… припортовая олигархия, вполне сформировавшиеся картели и прочее. У них можно взрывать что угодно и сколько угодно, на мнение избирателя это не повлияет никак. Другое дело – Кассандана. Тут ведь почти рай, Йорг. Для тех, кому есть с чем сравнивать, конечно. Здесь даже детки еще не играют в пиратов и контрабандистов, время не пришло. И люди, те самые избиратели, живут вполне безбедно: безработицей не пахнет, проценты по кредитам самые смешные, чего ж не жить? Но случись что – эти же люди возьмут да и задумаются: а может, ну его все к черту? Может, действительно проще согласиться на этот «соцминимум» – ну, подумаешь, увеличат нам налоги… это ж лучше, чем мучиться в постоянном страхе? А дальше – все. Ибо прецедент: Кассандана, крупнейшая колония, взяла да и согласилась на условия Метрополии.

Детеринг не ответил, лишь кивнул. Он прекрасно понимал, о чем говорит Монсальво, – это и была та самая «большая игра», о которой генерал предупреждал его больше года назад. Партию играли изящно…

– Кто-то из сенатского охвостья хорошо знаком с нашим Лупиньо, – заключил Монсальво и поднял вверх указательный палец. – Интересные связи, как ты считаешь?

– Я уже ничему не удивляюсь, – выдавил Йорг.

Масштаб события был ему почти ясен – ну, за исключением деталей. Люди, затеявшие игру, не имели политической окраски. Они легко могли переходить из одного сенатского крыла в другое, меняя убеждения и тональность риторики с необычайной легкостью. Ни проекты развития, ни, помилуй господи, социальная справедливость не волновали их ни в малейшей степени.

Им были интересны финансовые потоки – только и исключительно.

Ради контроля над колониальными капиталами они готовы были убить не то что двадцать тысяч, а хоть двадцать миллионов. Для этой публики не имели особого значения даже электоральные потенциалы – обыватель представлялся им исключительно в виде набора циферок в биржевой сводке.

Политических элит такого разбора Империя Человечества еще не видала.