В тот вечер настроение у меня было бесшабашное. Собралась обычная компания, но было и несколько новых лиц. Звучала громкая музыка – из динамиков неслась песенка «Bad Girls» в исполнении Донны Саммер. Вот как я себя чувствовала в тот вечер. Все сдерживаемые эмоции рвались наружу. Раньше я никогда не пробовала никаких наркотиков, но в тот вечер мне захотелось испытать новые ощущения. Я не стану оправдываться и сваливать свою вину на кого-то еще. Я приняла пару каких-то таблеток, а потом очнулась в одной из спален не с тем парнем. Я ничего не знала о наркотиках – кто-то сказал мне, что это просто успокоительное лекарство, но с ним будет веселее. Потом меня терзали угрызения совести, и мы с тем парнем поклялись друг дружке, что ни слова никому не скажем. И тогда я поняла, что по-настоящему люблю Харрисона и что отчаянно хочу жить с ним. Но как я могла рассказать ему о том, что натворила? Он бы ни за что не простил меня. А тот мужчина, с которым я провела ночь, тоже не был свободен. Если бы это выплыло наружу, его жизнь тоже была бы разрушена. Мы дали друг другу слово, что забудем о случившемся и сделаем вид, что этого не было. Но забыть об этом оказалось не так-то просто. Три месяца спустя я обнаружила, что беременна. Для аборта было уже слишком поздно, и к тому же я уже успела сродниться с ребенком и не смогла бы прервать беременность.

Я так и не сказала Харрисону правду, но наверняка он что-то заподозрил, когда пару месяцев спустя я уехала из города под предлогом необходимости позаботиться о моей матери в штате Мэн. Это она предложила все обставить так, будто она больна, и мой отец ей подыграл. Они хотели защитить мою репутацию, в конце концов. Труднее всего для меня было отказаться от тебя. Мы с моей матерью подыскали частное агентство по усыновлению и побеседовали с несколькими десятками супружеских пар. Твои родители подошли идеально. Откуда мне было знать, что у твоей приемной матери нестабильная психика, что она бросит тебя, когда ты будешь еще совсем маленькой? Всю твою жизнь я поддерживала контакт с твоим отцом, а когда он женился на Энид, я предложила, чтобы он отправил тебя учиться в Мэйфилд. Как радостно билось мое сердце, когда вы сошлись с Кейт. Ты не можешь себе представить, сколько раз мне хотелось рассказать тебе обо всем. Как хотелось крепко обнять тебя и сказать тебе, что ты моя. Но я убедила себя в том, что тот период твоей жизни, рядом с нами, – это почти так же хорошо, как если бы я сказала тебе правду. Ты переехала к нам и стала нам дочерью во всем, кроме названия. И я полюбила тебя.

Я знаю: ты думаешь, что я предпочла Кейт тебе после той ужасной ссоры. Но все было не так-то просто. Понимаю, нужно было тогда рассказать тебе правду. Но я заверила себя в том, что, сохраняя связь с тобой, я буду присутствовать в твоей жизни, но при этом не переверну вверх дном жизнь столь многих людей, которых эта правда коснется. Кроме того, у тебя появилась новая семья – Дэниел и его родители. И я надеялась, что в один прекрасный день у тебя родятся дети. И вот теперь, узнав о том, что ты уже потеряла дитя и, быть может, больше не сможешь родить после той жуткой аварии, я не могу больше думать о том, что ты совсем одинока. Пора тайному стать явным. Пора тебе вернуться домой и занять свое место по праву в этой семье, если у тебя хватит сил простить меня. Не спеши. Когда будешь готова, позвони мне, и мы договоримся о том, где и когда встретимся, перед тем как я расскажу об этом всем остальным. Понимаю, у тебя будет так много вопросов. И я тебе все-все расскажу.

С огромной любовью, Лили.

«Насколько иначе все могло бы обернуться, если бы мама сказала правду раньше», – думала Кейт. Кто знает, может быть, она оттолкнула бы Блер, узнав, что эта девочка – плод греховного союза ее матери с другом семьи. Она не могла понять, каким образом Лили и Бишопу удалось все эти годы хранить тайну. Их семьи всегда плотно общались, даже отпуск порой проводили вместе. Джорджина и мать Кейт дружили с детства. Единственное объяснение этой дружбы приходило Кейт в голову: ее мать слишком сильно мучилась угрызениями совести и потому не могла расстаться с Джорджиной. В конце концов, какую причину Лили могла найти для разрыва отношений? Наверняка эта мысль грызла ее все годы напролет. А Бишоп? В то время когда Лили забеременела, он был женат. Если даже мать Кейт ничего не знала о пагубном действии таблеток, Бишоп об этом наверняка знал. Он был опытным адвокатом по уголовным делам, имел богатых клиентов, щедро плативших ему за изворотливость и обширные связи. Кейт была уверена, что Бишоп не раз защищал в суде клиентов по делу о наркотиках. А может быть, он нарочно уговорил Лили принять эти таблетки? Он всегда казался Кейт немного развратным. Она помнила, как он глазел на нее и всех подружек Селби, когда они плавали в бассейне. От этих взглядов Бишопа ей было не по себе. А еще до нее доходили слухи про то, что ему слишком сильно нравятся помощницы и секретарши. Однако снимать все обвинения с Лили было бы неправильно.

Теперь, когда Кейт узнала правду, она понимала, почему Лили уступила Блер свою собственную комнату в доме на побережье, почему сделала так, что в последних классах школы Блер переехала жить к ним. Жаль, что мать не доверяла Кейт, не сказала ей правду тогда. Теперь Кейт осознавала, что образ матери был ею идеализирован. Она поселила Лили в башне из слоновой кости, где все, что бы она ни делала, было верно и правильно. Но конечно же Лили была человеком, как все остальные, и человеком, способным оступиться. Кейт было больно думать о том, что ее мать столько лет сгибалась под тяжестью этой тайны, дольше двадцати лет после смерти ее родителей. Могла ли Лили съездить к своей матери и поплакать о потерянном ребенке или во все времена она лила слезы только тайком?

Кейт не виделась с Блер до ее отъезда.