Когда картинка сменилась еще раз, демонстрируя, как Глория пересекает фойе, я замедлил воспроизведение и вновь направил лазерную указку на мужчину в шляпе, чтобы сориентировать присяжных. Пока глаза всех присутствующих были прикованы к экрану, я не проронил ни слова. И продолжал отмечать мужчину в шляпе красной точкой, когда он встал, а потом направился за Глорией. За секунду до того, как он покинул поле зрения камер, я остановил изображение.

– Этот человек работает в отеле? – спросил я.

– Я так и не увидел его лица, но нет, вряд ли это наш сотрудник, – ответил Хенсли.

– Если вы не смогли разглядеть лицо, почему вы пришли к такому выводу?

– Он скорее всего личный охранник, работающий в сопровождении, а мы таких не держим.

– Объясните, пожалуйста, присяжным, что вы имеете в виду?

– Наша система охраны подразумевает посты. То есть люди работают на закрепленных местах – например, как мужчина перед дверью в лифт. Мы на постах, мы заметны. Бейджи с именами, зеленые пиджаки. Никакой скрытой охраны у нас нет.

Я стал прохаживаться перед присяжными, то направляясь к свидетельской трибуне, то разворачиваясь и пересекая исходную точку. И следующий вопрос задал, как раз когда развернулся спиной к Хенсли и вперил взгляд в сидящего у ограждения Лэнкфорда.

– Может, это чья-то личная охрана, мистер Хенсли? Мог этот человек охранять вашего постояльца?

– Не исключено. Хотя обычно охранники у нас отмечаются, ставят в известность, что они здесь работают.

– Понятно. И чем же, на ваш взгляд, занимался этот мужчина?

Форсайт запротестовал, заявив, что я требую от свидетеля умозрительных заключений.

– Ваша честь, – ответил я, – мистер Хенсли двадцать лет отслужил полицейским и детективом, а потом еще десять проработал в охране отеля. В этом фойе он был бесчисленное множество раз и разбирался с самыми разными ситуациями. Полагаю, он как нельзя более компетентен, чтобы интерпретировать результаты наблюдений.

– Отклоняется, – согласилась Лего.

Я кивнул Хенсли – отвечайте.

– Держу пари, он за ней следил.

Я выдержал паузу, чтобы подчеркнуть ответ молчанием.

– Почему вы так считаете, мистер Хенсли?

– Похоже, он поджидал ее еще до того, как она вошла. И когда она вновь спустилась вниз, он проследовал за ней на улицу. Об этом можно судить, когда она внезапно отправилась к стойке регистрации. Он потерял зрительный контакт, пришлось корректировать положение. А потом она уходит из отеля, и он тут же отправляется за ней.

– Давайте посмотрим еще разок.

Я опять поставил запись в режиме реального времени, отслеживая шляпу лазерной точкой.

– А какие еще выводы вы можете сделать на основании этой записи, мистер Хенсли? – после просмотра спросил я.

– Ну, например, ему известно расположение наших камер, – ответил Хенсли. – Он точно знал, где сидеть и как прикрываться шляпой, чтобы его не увидели. Настоящий фокусник.

Я еле сдержал улыбку. Свидетель из Хенсли вышел великолепный: честный, открытый. Но я и не ожидал, что он назовет мужчину в шляпе фокусником. Выше всяких похвал.

– Давайте подведем итог, мистер Хенсли. Сегодня вы нам рассказали следующее. Вечером одиннадцатого ноября Глория Дейтон пришла в отель и поднялась на девятый этаж, где, видимо, постучала в дверь пустующего номера. Все верно?

– Да.

– Когда она спустилась вниз на лифте и вышла из отеля, за ней проследовал некий «фокусник», не являющийся сотрудником отеля. Верно?

– Да.

– А спустя всего пару часов ее убили.

Форсайт вяло запротестовал на основании того, что я задавал вопрос, который выходил за пределы знаний и компетенции свидетеля. Лего поддержала протест, но это уже не имело никакого значения.

– У меня все, – закончил я.

Форсайт встал для перекрестного допроса – и меня удивил.

– Ваша честь, у обвинения нет вопросов.

Должно быть, он решил, что лучший способ избежать полного разгрома – полностью проигнорировать «фокусника», показать, что он не вызывает доверия, а потом, когда придет черед опровержений, с помощью Лэнкфорда или как-то иначе дать своего рода отпор.

Тут у меня возникла проблема: на сегодня свидетели закончились. Однако десять минут пятого, вероятно, судья не посчитает благоприятным временем для окончания процесса. Слишком рано. Поэтому я подошел к ограждению позади стола защиты и наклонился Сиско.

– Скажи мне что-нибудь, – прошептал я.

– Что сказать? – удивился он.

– Сделай вид, что ты мне что-то говоришь про следующего свидетеля, и качай головой.

– Ну, ладно… вообще-то свидетелей у нас больше нет, если только ты не хочешь, чтобы я смотался в отель, где мы спрятали Бадвина Делла, и притащил его в зал суда.

В конце он, великолепно подыграв мне, покачал головой, а затем продолжил:

– Уже десять минут пятого, и к тому времени как я вернусь, стукнет пять.

– Хорошо.

Я кивнул и возвратился к столу защиты.

– Мистер Холлер, можете вызывать своего следующего свидетеля, – сказала судья.

– Ваша честь… у меня, если честно, больше нет свидетелей. Я полагал, что мистер Форсайт задаст хотя бы пару вопросов мистеру Хенсли, и мы закончим в четыре тридцать или пять.

Судья нахмурилась:

– Мне не нравится рано заканчивать процесс. Я вас предупреждала в самом начале суда. И просила подготовить свидетелей.

– Понимаю, ваша честь. Свидетель у меня есть, но он сейчас в отеле, в двадцати минутах отсюда. Если хотите, мой следователь…

– Не говорите глупостей. Когда мы начнем, будет уже пять. А как же мистер Лэнкфорд? Он заявлен вашим свидетелем.

Развернувшись, я взглянул на Лэнкфорда, словно обдумывая такую возможность. Затем снова посмотрел на судью.

– Ваша честь, я сегодня не готов допрашивать мистера Лэнкфорда. Не могли бы мы прерваться до завтра, а потерянное время возместить, укоротив перерывы в следующие несколько дней?

– А за вашу безалаберность пусть расплачиваются присяжные? Нет уж, так не пойдет.

– Простите, ваша честь.

– Отлично. Я откладываю слушание на день. До девяти утра. Надеюсь, к этому моменту вы подготовитесь, мистер Холлер.

– Конечно, ваша честь.

Когда присяжные выходили друг за другом из зала, мы встали, и Андре пришлось схватить меня за руку, чтобы собраться с силами.

– Ну как? – спросил я.

– Нормально. Микки, вы сегодня были в ударе. Правда.

Пришли приставы. Андре должны были отвести в камеру при здании суда, чтобы сменить мешковатый костюм на оранжевый комбинезон. Затем его посадят в автобус и перевезут в мужскую центральную тюрьму. И если хоть чуточку задержат, то он пропустит время обеда и пойдет спать голодным.