Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Перейти на страницу:
Шульговский Н.Н.
Римский-Корсаков А.Н.
Мещерский Н.А.
Голов А.В. (Гохов?)
Коган-Венгеровский
Перельман
Начинающие пролетарские писатели:
Кухтин
Толмачев
Черняев
Лившиц
Фролов
Фрагменты произведений обвиняемых[218]
Михаил Бронников
Далеко ли еще? — Версты без мала три, —
Мне встречный послушник в ответ — такой хороший,
Весь так и пахнущий Зосиминым Алешей…
— Да ты не отдыхай, — добавил он: — смотри!
Ждет батюшка тебя!.. Последние усилья…
И, ласково кивнув, — ушел — не то исчез,
Такой смолистый был, такой душистый лес…
Но к ноющим ногам не прирастали крылья…
Ведь я уж десять верст прошел до той поры,
Обедню отстояв и с замираньем сердца
Через стеклянную у жертвенника дверцу
Следив, как иерей частицы просфоры
С молитвой вынимал за тех, кого люблю я,
Чьи имена вписал на поданных листах:
За ту, чей истлевал в песках озерных прах,
За трех, мне посланных, да Бога воспою я!
* * *
Иду и не ропщу. Иду и не присел.
Стоял давно сентябрь; но с самого Сампсона
На нивы падал дождь почти без угомона,
И в тех краях овес еще не пожелтел.
Сегодня ж первый луч неубранные пашни
Так солнечно пригрел, так стойко золотил —
Что мне мерещилось: надежду приносил
Краям обиженным не мой ли въезд вчерашний?
Дозреют пажити хотя бы к Покрову —
Она, Заступница, от нас не отступилась…
Добро же, Батюшка!.. И тут со мной случилось
Хоть и не первое — но чудо наяву.
Как сладостный распев старинного молебна,
Вдыхая в легкие хоралы хвой и смол,
По благовонному я бору бодро брел,
Да было и во мне — как и вовне — нехлебно.
Но так произошло, что я не возроптал:
Уж очень ласково покоем душу встретил
Святого бор, что был самою тенью светел
И что таинственно о чудесах шептал.
Лишь тихо про себя я попросил:
«Хозяин здешних мест, прими и угости;
Ты властен приказать растению — расти!
Так повели земле дать землянику снова!»
О, я тогда не знал еще, что в житии
Его рассказано, как С…им однажды
Пришедшему к нему, страдавшему от жажды
И голода, явил дары своей любви:
Как чуть качнулся пол в его суровой келье,
По слову старческих, хвалу вещавших уст,
И посеред возрос — весь полный ягод — куст,
И голод утолил, и в душу влил веселье.
Так помолившись, я влеку мои стопы
И вскоре долу с хвой свой взор перевожу я
Без мысли, так себе… И что же нахожу я?
Большая ягода окрай моей тропы.
На тоненьком стебле к сырой земле свисая,
Густо-кирпичная, налитая от рос,
(Не тем ли сентябрем сулил созреть овес?)
Глядит, как бы закон природы нарушая.
И с благодарностью чудесную сорвал:
Какое нежное у нёба ощущенье!
— Вот Батюшкино, вот святое угощенье!
Но только очень уж его подарок мал.
И мыслям дерзостным моим как будто в пику
Я только шага три с минуты той пройду,
Как новую, еще вкуснейшую найду,
Еще огромнейшую вижу землянику.
И дальше — больше их! Одна другой вкусней,
Одна другой нежнее, налитей и пахучей!
Скажите честно мне: то чудо или случай?..
И вспоминаю я о чуде прежних дней.
Алексей Крюков[219]
1. Отрывок из поэмы «Актябрь»
В перелете отставшая птица,
Инстинктивно летящая ввысь, —
Я последний израненный рыцарь,
Не клонящий усталой главы.
Всё мое — в отлетевшем минувшем,
В настоящем — всё чуждое мне;
В нем, в котором мне откликов нет,
Голос мой отдается всё глуше.
И наследия страшные влиты
Мне в артерий бегущую кровь
Строем предков моих именитых,
Пропадающем в гуще веков, —
Всю надменную гордость сеньоров,
Повелителей ленных земель,
Я роняю презрительным взором
Настоящего скучной зимы.
И от мурз, царедворцев Батыя,
Покорявших застойную Русь,
Не в Руси уже и не в России
Я ухватки былые беру.
Я не знаю — вот этот ли канцлер,
Или этот, мальтиец прадед,
Дали мне эти тонкие пальцы,
Синих вен чуть намеченный след.
Или тот, декабрист и гвардеец,
Под Нерчинском дробивший руду,
Сделал так, что октябрьский месяц
Для меня самый гадкий в году.
Мне хранит изжелтевший пергамент
Твердый росчерк далеких царей,
Говорят об отцветшей поре
Строки старых, заброшенных грамот,
Я люблю всё, что дышит ушедшим,
Всё, что прошлого носит намек, —
Роковые турнирные встречи
Под шуршанье атласных знамен,
Времена, когда в залах Растрелли
Свет кенкетов ложился от свод,
Когда юный престолонаследник
Танцевал с моей бабкой гавот,
Когда он же, уже император,
К молодой интересной вдове
Приезжал, зимнею ночью спрятан,
Под гербами придворных карет,
Когда ласками жил Казанова,
Знали только орлы Сег-Татар;
Когда в жизни были красоты,
Когда мир был прекрасным закован.
2. XIII. Тринадцатилетие октября
Праздновала вчера Россия —
Снова могучего шествия обряд
Заводы перед трибунами приносили.
Надо или любить знамен кумач,
Или проклинать революцию.
Когда былое и грядущее бьются,
Тогда просто жить недостаточно!
Подло, бесчестно стоять в стороне
В эпохе никаких сдвигов —
Надо твердо выговорить «да» или «нет»,
Стать или торием, или вигом.
Пусть много ошибок у ВКП,
Пусть страна наша голодная, нищая,
Но во Франции тоже ведь был казнен Канет
И не хватало денег на…
…
Важно то, что пробита стена рутин,
Что Россия сдвинута с места,
А дальше она выйдет на верные пути —
Не по ней переходы тесные.
Мне дорога Россия СССР —
Раньше, чем дворянин — я русский,
Запахнувши полы шинели серой,
Держи винтовку напряженными мускулами.
На защиту полей своих дождливых и тусклых,
Ни в чем не осуждая путей, тобою признанных,
Я всегда готов, любимая Родина!
3
Не признаете, потому что вы меня боитесь,
Не пускаете в печать, потому что знаете,
Что мой первый же выход станет событием,
Что в свете моей славы, сразу прочной и длительной,
Сгорят все имена вашей сбродной шатии,
Эй вы, ЛОКАФы, Анны и ФОСПы,
Вы, монополисты поэзии пресной,
Помните — весь рев толпы многоголосой
Смолкает при державном окрике Кесаря.
И, быстро цокающим галопом зачеркивая
Размерные ритмы глухих иноходей,
Я … — Справедлива
арабская поговорка
«Собаки расходятся — караван проходит».
(Из последних) 4
Лирика плоха, говорят; лирика — это мелочь,
Не нужная переборка личных переживаний,
Надо писать о революции в Гаване
Или о постройке нового завода в Керчи.
Пишите! Каждому ведь своя дорога,
А я буду писать о том, что мне нравится. —
Но посмотрим, когда смерть сведет наши пальцы,
Больше народа пойдет за чьими дрогами.
Революции, восстания и парламентаризмы,
Заводы, блюминги, генераторы, турбины —
Быстрый калейдоскоп последних новинок.
А любовь — экстракт и сущность жизненного,
И сквозь шум мятежей, за грохотом строек
Я провижу одно лишь — самое ценное —
Лицо любимой, красивой и стройной,
Я, заслоняющий моралистов строй.
Перейти на страницу:
Смотрите также:
Город грешных желаний - Елена Арсеньева
- 2021
- Романы
Ислам от монаха Багиры - Ренат Беккин
- 2021
- Современная проза
Правда сталинских репрессий - Вадим Кожинов
- 2021
- Историческая проза
Секрет политшинели - Даниил Альшиц
- 2021
- Историческая проза
Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 - Пол Кинан
- 2021
- Историческая проза
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!