тут Мария запнулась, – с ней произошел неприятный инцидент в детстве. И это сильно повлияло на психику ребенка.

– Инцидент? – я нахмурился, пытаясь припомнить, писал ли что-то об этом Йохан в досье. Может, домоправительница имела в виду смерть отца? Но тогда Ники уже была подростком.

– Вам лучше спросить у мисс Кейн.

Я кивнул и вернулся к нарезке продуктов.

Когда завтрак был готов, Мария отправилась выполнять остальные домашние дела, а я принялся уплетать омлет с овощами и поджаренный бекон, все еще обдумывая, не стоит ли мне поскорее убраться отсюда.

К тому моменту, как я опустошил тарелку, решение окончательно сформировалось. Но я не успел осуществить задуманное. В кухню буквально влетела Ники. С широкой улыбкой, растрепанными волосами и в просторном платье до середины бедра. На контрасте с ночным состоянием ее глаза светились, щеки горели здоровым румянцем. Одними губами девушка напевала что-то себе под нос. Но, завидев меня, остановилась на полпути. Улыбка медленно сползла с ее губ, зато появилась на моих. Девчонка не ожидала меня здесь увидеть. Она попыталась пригладить волосы, а следом одернула подол платья, стараясь натянуть его пониже. Еле удержался, чтобы не рассмеяться в голос от ее дерганых движений. Будто я не видел ее еще несколько часов назад абсолютно голой.

– С добрым утром, детка, – подавив порыв смеха, выдавил я из себя.

– С добрым, – произнесла Николетта так тихо, что я еле расслышал, и села за стол напротив меня, – я думала, ты уехал.

– Собирался, – я поставил еще одну порцию завтрака перед Ники, – кофе или чай?

– Воды, – она с любопытством наблюдала, как я потянулся за стаканом, – и что же тебя остановило?

– Встретил Марию, помог ей с завтраком, мы разговорились, и, – я пожал плечами, – как-то само собой вышло, что я все еще тут.

Ники прищурилась и направила в мою сторону вилку:

– Ты помогал ей готовить? Я не ослышалась?

– Детка, поверь, я талантлив не только в музыке и сексе.

Она засмеялась:

– Ну да, и скромности тебе тоже не занимать.

– Знаешь, было приятно с ней поговорить. Давно не встречал таких добродушных людей, – Ники вопросительно глянула в мою сторону, – я про Марию.

– Да, она чудесная, – Николетта тепло улыбнулась каким-то своим мыслям.

– Давно она у вас работает?

– Уже лет тридцать. Она фактически заменила мне мать.

Уловив неумело спрятанные нотки грусти в голосе, я поспешил заткнуться. Не готов к тяжелым разговорам о прошлом кого-либо из нас.

– Слушай, насчет того, что произошло ночью, – она лениво подцепила вилкой кусочек бекона и теперь разглядывала его, будто говорила с ним, а не со мной, – это было…

– Постой, – прервал я ее на полуслове, – дай угадаю. Это было… – сделав вид, что задумался, я дотянулся рукой до бекона, все еще висевшего у нее на вилке, сорвал его и отправил в рот. У Николетты не оставалось вариантов, и она наконец-то подняла взгляд на меня, и только тогда я продолжил, натянув нахальную ухмылку. – Восхитительно? Невероятно? Лучшая ночь в твоей жизни?

– Ты невыносим, – она покачала головой, – с тобой невозможно разговаривать серьезно.

– Так я вполне серьезен.

Она закрыла лицо руками.

– Ладно, – отняв ладони от милого личика, выставила их вперед, – ладно. Ты прав, это было… хорошо. Но, – снова холодный взгляд, – не думаю, что нам стоит относиться к этому как к чему-то важному. И вряд ли такая ночь повторится.

– Я бы не был так уверен.

– Майк, давай не будем усложнять друг другу жизнь. Все это наше общение… Оно ни к чему не приведет. Мы с тобой слишком разные.

– Тут ты ошибаешься, Ники. Мы похожи гораздо больше, чем ты думаешь, – частично я видел в ней отражение себя, – если бы ты перестала отталкивать меня, тоже смогла бы в этом убедиться.

На мгновение она закатила глаза.

– О чем ты? Мы будто из разных миров. К тому же Тед говорил, что… – она замолчала и посмотрела на меня взглядом испуганного олененка.

Напряжение молниеносно сковало каждую мышцу. Все-таки я оказался прав, это малыш Тедди настроил девчонку против меня.

– И что же сказал тебе Теодор? – направив на нее тяжелый, полный стали взгляд и спокойный голос, за которым угадывалась угроза, я ожидал ответа.

Ники слегка съежилась, но тут же опомнилась, расправила плечи и выпрямилась. В глазах зажегся огонек сопротивления.

– Что ты не очень-то следуешь букве закона и замешан в темных делах.

Первая реакция – абсолютное недоумение. Это розыгрыш? Наследница Драконов говорит мне что-то про закон? Но ее взгляд прямой, абсолютно серьезный. Какой-то бред. Не сумев сдержаться от абсурдности этого разговора, я засмеялся. Каким-то диким, не своим смехом, пробирающим до нутра.

– Ты точно ненормальный, – прошептала она.

Ответить я сумел только когда подавил смех. Получилось не сразу.

– Прости, детка, но это правда смешно.

– Что именно?

– Что дочь Томаса Кейна пытается упрекнуть меня в причастности к противозаконной деятельности, – сказал я уже на полном серьезе, глядя ей в глаза.

Несколько минут тишины, прежде чем она ответила:

– При чем здесь мой отец?

– Не нужно изображать невинную овечку. За долгие годы во главе Драконов не думаю, что его руки остались незапятнанными.

– Что? Драконы? Ты несешь какой-то бред, – зло прошипела она и, соскользнув со стула, направилась к выходу из кухни, – и я не намерена это слушать. Мой совет – обратись уже к психиатру.

Проблеск догадки проник в сознание, но тут же разбился о стену отрицания. Нет, не может быть. Она ведь не могла не знать. Сорвавшись с места, я догнал Ники в гостиной.

– Постой, – удержал пальцами за запястье и заставил развернуться ко мне.

– Ну что еще? – огрызнулась она. На вид сущая фурия.

– Ты не знала?

– Не знала что?

– Что твой отец много лет стоял во главе одной из самых влиятельных криминальных группировок, – отчеканил я, не задумываясь о последствиях своих слов. А зря.

Распахнутые глаза, дикий взгляд, готовый испепелить меня. Абсолютно точно – фурия. Вырвав руку из моей хватки, Николетта отошла на пару шагов назад.

– Боже, Майк, ты точно болен. Послушай себя, откуда эти абсурдные вещи в твоей голове?

– Красные Драконы – это название тебе ни о чем не говорит?!

Я успел заметить, как задрожали ее пальцы, прежде чем она обхватила себя руками и уставилась в одну точку. Что-то вспоминала? Я подался вперед и сократил расстояние между нами. Протянув ладонь, коснулся ее щеки, погладил. Но через секунду Ники все с той же яростью оттолкнула мою руку и закричала:

– Не смей прикасаться ко мне! – по щекам ее побежали слезы. – Мой отец был порядочным