Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Благодарю, мое сообщение будет коротким, — отверг его приглашение Александр Борисович, продолжая стоять. — Завтра, первым утренним авиарейсом, я убываю в Москву, господа. Основные материалы по расследованию преступлений сотрудников милиции в отношении жителей вашего города нами собраны...
— Но позвольте! — вмешался прокурор.
— Я не кончил, вопросы — потом. — Турецкий жестом остановил Керимова. — Здесь остаются сотрудники
Генеральной прокуратуры и ГУУР МВД под руководством моего заместителя по оперативно-следственной группе генералом Грязновым для уточнения ряда второстепенных деталей и дальнейшего выяснения отдельных обстоятельств дела. Материалы же расследования и наши основные выводы я забираю с собой, чтобы с ними могло ознакомиться руководство Генеральной прокуратуры и Министерства внутренних дел для принятия окончательного решения, которое нами, в общем, уже сформулировано. У меня просто нет времени, господа, подробно знакомить вас со всеми нашими выводами, но хочу обратить ваше внимание на главное. Дело это беспрецедентное и, по-своему, резонансное. Ввиду этого мы будем настаивать, господа, чтобы и наказание коснулось не нескольких особо ретивых исполнителей, как это у нас часто случается, а всех, я подчеркиваю, всех виновных в грубейшем произволе и нарушении гражданских прав населения. Всех, повторяю, сверху донизу. Никто из виновных не должен уйти от уголовного преследования. Все, господа, разрешите откланяться.
— Вы перебили меня! — возмутился прокурор. — И не ответили на мои вопросы! Это что, теперь так полагается у вас, в Генеральной прокуратуре? Игнорировать мнение заслуженных работников?
Турецкий сделал изумленные глаза.
— У меня ощущение, господин Керимов, что вы не изжили еще известный провинциальный синдром — в любой ситуации считать себя Господом Богом. А между тем могу вас упрекнуть в том, что вы, открыто нарушая все положенные сроки и соответствующие статьи Конституции, содержите под стражей, без предъявления обвинения, гражданку Котову. А то, что вы пытаетесь предъявить ей, является грубейшей фальсификацией, за которую прокуратура, в первую очередь в вашем лице, должна будет понести ответственность. И мы все сделаем, чтобы справедливость восторжествовала. Я ответил на ваши вопросы? До свиданья, господа.
— Не торопитесь, — солидно и хмуро заметил мэр. — Садитесь, садитесь, господин Турецкий. Не лишайте нас своего общества. И потом, как вы изволили заметить, самолет у вас только завтра. А у нас накопились к вам вопросы. Например... Так что мы будем делать с фактом доведения до самоубийства гражданина Слепнева Антона Захаровича? Или это для вас проходной эпизод?
— Мой сотрудник, — по-прежнему, не садясь, ответил Турецкий, — был на происшествии и держал в руках предсмертную записку. Никакого указания на то, что уход из жизни господина председателя районного суда каким- то образом связан со мной, там нет. И вы это сами прекрасно знаете. Поэтому давайте не будем лукавить друг перед другом, господин мэр. А писать жалобы в Москву вы, естественно, вправе. Но, по опыту своей работы, могу предупредить, не следует обижаться, если палка, которой человек замахивается, чтобы кого-то ударить, может отскочить и больно стукнуть его же. Еще вопросы? Тогда я, так и быть, приоткрою вам одну следственную тайну. Речь о взрыве моей машины. Задержанный уголовник дал показания относительно того, кто является заказчиком этого преступления. Мы полагаем также, что уголовный авторитет Солдатенков не захочет брать чужую вину на себя и подтвердит фамилию заказчика.
— И кто же это? — насмешливо спросил мэр.
— Вы очень скоро узнаете. Генерал Грязнов умеет работать с этим преступным контингентом. Так что вам обязательно сообщат.
— Вы, кажется, пробуете угрожать? — Насмешливая ухмылка не сходила с губ Гузикова.
— Возможно, вам, Савелий Тарасович, хотелось бы этого, но, уверяю вас, угрозы не в моих правилах. Я оперирую только фактами. Вернемся к разговору позже.
— И что же, за несколько дней, что были здесь, вы успели провернуть столько дел? Что-то не верится... — Тон мэра был непререкаемым.
— Объясняю. Все они были шиты белыми нитками. Никакого труда не стоило отыскать концы. Было бы желание. Есть еще вопросы? Нет? Тогда желаю здравствовать, господа.
И Турецкий вышел.
Кажется, удалось. Идея была такая — всколыхнуть болото. А то они тут стали привыкать к тому, что где-то что-то движется и если б не происшествия со Слепневым или Затыриным, так вообще благодать. И на фоне того, что тут происходило две недели назад, эпизод с покушением на Турецкого мог бы показаться слабым отголоском прошлых событий. Нет, следовало напомнить тем, кто желал бы все спустить на тормозах, что они сидят, на самом деле, на бочке с динамитом и жонглируют не словами, а факелами.
Сейчас зашевелятся. И посыл им дал Турецкий совершенно конкретный — завтра с утра самолет. Яснее некуда. И с чем летит — тоже. Короче, бомба и еще раз бомба! Нет, они не должны его выпустить, не совсем же дураки, раз однажды попробовали уже, но не получилось. Значит, должно в другой раз получиться. Да и не такая уж серьезная фигура этот Турецкий, чтобы из-за него целый регион лихорадило и будто других более важных проблем нет у государства. А издержки, некоторые потери — что ж, они бывают, они даже логичны.
Губернатор наверняка потребует, чтобы все материалы Турецкого немедленно кровь из носу легли ему на стол. И они поднимут все свои службы. Что и требовалось доказать...
Грязнов, которому Александр Борисович рассказал о своем посещении местной «инстанции», одобрил проделанное, но добавил, что, пока Саня ходил «во власть», они тут кое-что пересмотрели и уточнили. Пересмотр касался того, что официально полетит вместе с Турецким не Филя, а Володя Поремский. Каким образом? И этот вопрос решили.
Сегодняшнюю ночь Александр Борисович проведет не в пансионате и не в гостинице, а в доме егеря Тихона Платоновича Воробьева. Вместе с Поремским и Филиппом Агеевым. А провожать Турецкого на аэродром выедут всей бригадой, за исключением Гали, которая останется охранять оригиналы материалов следствия. Местные деятели не могут знать, что с собой у Турецкого будут только копии. Ну, и плюс весьма нелицеприятные выводы комиссии. А всего материалов уже набралось на пяток увесистых томов. И чтобы не тащить с собой всю эту груду, были отобраны лишь наиболее важные и красноречивые, которые нельзя было читать без внутреннего напряжения, и вот с них сняты ксерокопии. Тут уж постарались Галкины знакомые, помогли и с компьютером, и с копировальной техникой, так чтоб об этом не узнали милицейские стукачи, не спускавшие, казалось теперь, с сотрудников опергруппы глаз.
Поступили в соответствии с уточненным планом. И в шесть утра, еще по темноте — первый самолет, на который Денис, съездивший в аэропорт еще накануне, купил в разных авиационных кассах два билета по паспортам на фамилии Турецкий и Поремский, улетал в десять часов, — выехали небольшим кортежем в областной город. В первой машине, с милицейской мигалкой на крыше, ехали Грязнов, Поремский и Яковлев. Вел ее Михаил Евграфович. Поремский был одет неброско — в темной куртке и в кепочке, низко надвинутой на лоб.