– До любого телепорта, – попросил Люк. – Оттуда смогу вернуться в Дармоншир-холл.

Бывший начальник выслушал его сжатый отчет, покачал головой.

– Как ты смог уйти?

– Сам не знаю, – Люк уже встал, налил себе воды в стакан из стоявшего тут же графина и начал жадно пить. Сгиб локтя, там, куда ставили капельницу, побаливал. – Коктрек дает стойкий эффект по нарастающей, а у меня пошло волнами, и сильнее всего была первая. Я решил, что нейтрализатор работает по остаточной, а сейчас не знаю, что и думать.

– Любопытно, – проговорил тидусс, интонацией вдруг напомнив Люку Инландера. Помолчал немного, что-то обдумывая. – Послушай мой совет, ваша светлость. Я здесь не могу оперативно страховать тебя. По идее, меня вообще здесь не должно быть – я на чужой территории. Да и элементарно могу быть занят. Не лезь в самое пекло. Если тебя заказали серьезные люди – убьют, рано или поздно. Нужно успеть раньше. Вернул Леймина на службу – молодец, правильное решение. Веришь ему?

– Он сорок лет работал на деда, – ответил Люк. Поставил стакан на тумбочку, расправил рукава рубашки, застегнул манжеты. – Если не ему, то больше некому. Он сказал, – Кембритч ухмыльнулся, – что ни за какие посулы не поднял бы свои кости и не поехал ко мне, если бы дед не завещал присматривать за мной. И что старик был уверен в моем возвращении и принятии титула. И клялся, что из меня выйдет толк. Мне кажется, или вы все со мной как с душевнобольным ребенком разговариваете, Майло?

Тандаджи посмотрел на него черными блестящими глазами и улыбнулся почти ласково.

– Тебе не кажется, Кембритч.

Люк вышел из арки телепорта в Дармоншир-холле, герцогском доме в столице, около половины первого ночи. Сразу поднялся в свои покои, быстро разделся и пошел в душ – смыть противный и липкий панический пот. Тер себя мочалкой и осторожно прислушивался: не тянет ли обратно, не хочется ли снова? Но недавняя эйфория была будто бы спрятана под толстым слоем ваты. Мозг помнил, что было хорошо, но не бился в конвульсиях, требуя еще и еще. Вообще, конечно, занятный выдался вечерок. Будто он снова стал собой семилетней давности. Клуб, наркотики, шлюхи… будем надеяться, что это все было не зря и Билли укажет на заказчиков или хотя бы крышу двоих убийц.

И что, черт побери, у него с глазами?

Он чуть поморщился, вспомнив Софи. Помотал головой, вырубил душ. Вытираясь, вышел в спальню. Налил себе коньяка, закурил, выключил свет и прилег на кровать.

Внутри было пусто. И он, чувствуя себя последней сволочью, потянулся к телефону. Помедлил. И набрал номер.

– Да, – сонно ответила Марина. Голос у нее был приглушенный, недовольный.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросил он хрипло.

«Только не отключайся. Мне так погано, Марина».

– Я сплю, – сказала она с сарказмом, – ты опять меня будишь. Этого достаточно?

– Маришка… – позвал он тихо и неловко. – Мариш. Поговори со мной.

Она зевнула с подвываниями, и он улыбнулся, чуть расслабился.

– Ани вернулась, Люк. Цела и невредима.

– Сегодня? – уточнил он. Еще и эту проблему нужно решать.

– Ага.

– Хорошо, Марин. Надеюсь, что это хорошо.

– Она красивая стала, – осторожно произнесла третья Рудлог. – Как раньше.

– Мне это неважно, – ответил Люк искренне. Хотел сказать, что ему сейчас вообще никто не важен, кроме нее, и что он последний ублюдок, – но молчал, курил и прижимал трубку к уху.

Принцесса чем-то шуршала в отдалении, затем раздался щелчок зажигалки – видимо, закурила.

– Я видела газету.

– Расстроилась?

– Было бы хуже, если бы там были фотографии. Нам… пока не стоит видеться, Люк.

– Да? – спросил его светлость с иронией. – Я как раз думал о том, как нам встретиться.

«Снова коснуться тебя. Забыть все, что произошло».

Марина фыркнула.

– И мне дали твое дело. Увесистый том с описаниями твоих подвигов.

– Читала? – поинтересовался он.

– Нет, – принцесса помолчала. – Не хочу. Если решишься, сам расскажешь. Вряд ли я там увижу что-то приятное.

– Почитай, – произнес Люк тяжело. – И подумай. Это я, Маришка. Я такой и есть. Я… – проговорил он, сам изумляясь себе и чувствуя, как снова оглушительно пусто становится внутри, – не очень хорошая компания для тебя.

– Да что ты говоришь? – язвительно удивилась Марина, и он улыбнулся. – А я-то не догадывалась. Беда в том, – ее голос понизился, и Люк прикрыл глаза, – что я всегда выбирала плохие компании.

– Дразнишь, – сказал он с удовольствием. – Далеко и дразнишь. Не боишься?

– Я отважная девочка, ты же знаешь, – со смешком протянула она в трубку. – Да, господин Волк?

Люк чуть не зарычал от вспышки возбуждения, затянулся с наслаждением. Боги, спасите меня от Марины Рудлог. Безумие какое-то.

– Хочу тебя видеть, – потребовал он резко, – Маришка. Сейчас.

«Хочу рассмотреть твой безумный огненный цветок. Твою спину. Твои плечи и грудь. Бедра. У нас ведь не было ни одного раза, когда я мог бы спокойно и вдоволь наглядеться на тебя. Изучить тебя, твое тело, взять тебя столько раз, сколько смогу».

– Не хочешь, – ответила Марина со знакомой ему ехидцей. – Испугаешься. Сейчас даже я на себя в зеркало боюсь глянуть.

Люк засмеялся хрипло, больше над собой – и над ее поддразниваниями, конечно, и услышал, как она затаила дыхание. Ухо покалывало, будто она прикасалась к нему губами и шептала что-то нежное, ласкающее.

– Приезжай ко мне в Лаунвайт, принцесса, – мягко попросил он. Так, чтобы не могла отказаться. – Приезжай. Хотя бы на день. Или я сам украду тебя прямо из больницы. Ты не захочешь обратно, обещаю.

«И я не отпущу тебя, пока не уймется желание».

Марина вздохнула в трубку, тяжело, прерывисто – и Люк стиснул зубы: так захотелось иметь ее рядом прямо сейчас. Он курил и терпеливо ждал, что она решит.

– Это плохая идея, Люк, – сказала принцесса неожиданно серьезно. – Очень плохая.

– Из-за сестры? Ангелины?

– В большей степени да.

– Из-за фон Съедентента? – он замер, ожидая ее ответа.

«Скажи мне, что он тебе никто. Что вы не любовники».

– Я дорожу им, – проговорила Марина наконец, и он со злостью стиснул сигарету, сминая фильтр. – Неужели у тебя нет женщины, которая дорога тебе, Люк?

– Есть. Мать.

«Ты».

– Марина?

– Да? – откликнулась она настороженно.

– Чего бы ты никогда не простила?

«Знаешь, сегодня я сделал то, из-за чего могу потерять тебя».