Ратма устало поник головой.

– Это значит, – неспешно заговорил он, – это значит… как ни прикидывал я, что мог задумать отец, а ни единой разумной причины столь явным образом похищать Ахилия для него отыскать не сумел. Пожалуй, его вмешательством можно объяснить некий недолгий период времени, окутанный мраком тайны, но, определенно, не это. Инарий подходит к делу иначе…

На сей раз звезды не сдвинулись с мест, но от Траг’Ула тоже явственно веяло озабоченностью.

– Да… иначе, это уж точно…

– И если это вправду не он, может статься, все мы уже обречены.

О грядущей погибели Санктуария сын Лилит возвестил, даже не дрогнув.

– Ибо если Ахилия пленил не Инарий, – продолжал он, – боюсь, то был некий другой ангел…

– Другой ангел?! Скорее уж, демон!

– Нет, в этом я удостоверился. Ни один из обитателей Преисподней не мог забрать его, не оставив за собой следа скверны. На моей памяти подобная неприметность была свойственна только отцу.

Звезды, составлявшие тело Траг’Ула, волновались все сильней и сильней. Мендельн – тоже. Что означает появление в мире еще одного ангела, прекрасно понимали все трое.

О Санктуарии узнали на Небесах.

Если так, конца света не миновать.

Время шло, а ни Мендельн – ни, тем паче, Ахилий – знать о себе не давали. Однако, как ни тревожили Ульдиссиана судьбы обоих, мешкать из-за их отсутствия он больше не мог.

Эдиремы двигались дальше. Двигались дальше, в сторону Истани. Чем ближе к цели, тем больше предосторожностей предпринимал Ульдиссиан – особенно когда дело доходило до разведки. Теперь он не только со всем возможным старанием прощупывал мыслью путь впереди, но и впервые осмелился выслать разведчиков туда, куда не мог дотянуться сам. Разведчики, в свою очередь, держали связь с ним через идущих рядом. Такой широкий охват, кроме решения главной задачи, позволял Ульдиссиану надеяться, что ни один из добровольцев вдруг не исчезнет неизвестно куда и не подвергнется нападению.

До Истани оставался от силы один день ходу, и напряжение нервов не отпускало. Немногим дальше впереди находился главный храм, а Ульдиссиан не сомневался: там, в храме, к его появлению уже готовятся. Чем скорей эдиремы покончат с Истани, тем лучше.

Нагнав его в голове колонны, к нему присоединилась Серентия.

– А стоит ли вообще останавливаться? Понимаю: с тех пор, как мы выступили, ты насчет этого думаешь то одно, то другое, однако главный храм так близко…

– Знаю. И кое-что обдумываю.

В скором времени Ульдиссиан вызвал к себе Рашима.

– Для тебя есть задание… если, конечно, ты согласишься.

– Разумеется, господин! – горячо отвечал хашири.

При виде столь безоглядной готовности взять на себя задачу, вполне возможно, самоубийственную, Ульдиссиан невольно поежился.

– Подыщи еще четверых, – сказал он, – и скачите как можно скорее в сторону Калинаша.

И Рашим, и Серентия удивленно подняли брови.

– Калинаша, господин? – переспросил хашири. – Ты, верно, хотел сказать «Истани»?

– Нет. Калинаша. Скачите весь день, а по дороге прощупывайте мыслью все впереди, как я показывал. Мне нужно знать, не движется ли кто к нам с той стороны.

Вот теперь остальные все поняли.

– А-а-а, да, господин, – протянул Рашим. – Сейчас выберу спутников, и как ветер помчимся!

– Рашим… помни: осторожность на каждом шагу. И возвращайтесь, как только сможете. Дальше не забирайтесь.

– Слушаюсь, господин.

– Ты опасаешься западни, – с одобрением кивнула Серентия.

– Куда мы идем, им известно. Возможно, с юга к нам уже направляется целая армия, а то нечто похуже. Зачем бы им еще дожидаться, пока мы в ворота не постучим?

– Быть может, там для нас приготовлено что-то еще ужаснее? – поразмыслив, предположила Серентия.

– Да, дело вполне возможное, – согласился Ульдиссиан, – однако и рисковать тем, что нам ударят во фланг, я не могу.

– Разумеется… разумеется, Ульдиссиан, тут ты прав. Рашим смышлен и умел, и, если заметит кого-нибудь, непременно нас предупредит.

– На это я и надеюсь.

Верный своему слову, Рашим с четверкой отобранных им эдиремов отбыл в сторону Калинаша спустя считаные минуты. Остальным сподвижникам Ульдиссиан в течение этого времени не позволил даже замедлить шаг. Скопище следовавших за ним было так велико, что колонна растянулась по джунглям на целую милю, и в эти минуты Ульдиссиан впервые мысленно назвал своих эдиремов армией. С течением времени сие определение приходило ему на ум снова и снова, казалось то подходящим, то сущим вздором, однако в преддверии схватки с Церковью Трех сын Диомеда решил обходиться с соратниками, как с настоящей армией. Дисциплину следовало блюсти во всем, иначе, невзирая на все успехи, достигнутые в последнее время многими (и даже новообращенными), объединенной мощи эдиремов для одоления Лилит с ее пешками вполне могло не хватить.

Тем более, что даже при самой строгой дисциплине в своих рядах Ульдиссиан вовсе не был уверен в победе.

День шел своим чередом. Время от времени старший из Диомедовых сыновей чувствовал прикосновение мысли Рашима, и понимал: с отрядом разведчиков все в порядке, и ничего подозрительного ими пока не замечено. Вполне возможно, в Калинаше знать не знали о происходящем… по крайней мере, Ульдиссиан надеялся на это всем сердцем.

С наступлением вечера, как только эдиремы остановились на привал, он вызвал к себе Сарона, Тимеона, Йонаса и всех остальных командиров и еще раз подчеркнул, сколь важно с сего момента во всем, в любых мелочах, действовать согласованно. Детишек и самых слабых порешили впервые отодвинуть назад, под защиту отборных, сильнейших бойцов, а остальных эдиремов, разделив поровну, отдали в подчинение самым надежным помощникам Ульдиссиана.

Сами они с Серентией лично никем командовать не собирались, им вдвоем предстояло налаживать взаимодействие меж остальными. Тому, что дочь Кира сделалась в войске второй после него самого, Ульдиссиан до сих пор не уставал удивляться: такой он Серентию прежде не смог бы и вообразить…

Однако себя управляющимся со столь необъятными силами без нее старший из сыновей Диомеда тоже больше не представлял.

Перед самым рассветом его разбудил мысленный зов Рашима. Поначалу Ульдиссиан ожидал услышать самое худшее, но хашири лишь сообщал, что вместе с товарищами отправляется назад. Никакой опасности со стороны Калинаша они не заметили: казалось, о действиях эдиремов в городе даже не подозревают.