Я так и не смог уснуть, и когда в очередной раз нерешительно вышел в коридор, услышал шаги. Я распахнул дверь прежде, чем успел предположить что-либо, и с дрожью восторженной радости поймал тебя в свои объятия. Ты плакала и говорила о каком-то стуке, а я, ничего не понимая из твоего спутанного рассказа, смеялся, чего не было уже много месяцев, целовал тебя и ни за что не хотел отпускать.

Потом я думал, что начало конца зародилось на следующий день. С твоей просьбы почитать. Сначала я отнесся к этому как к должному, но в следующую секунду меня прошибло холодной волной. Я читал мертвым и совсем не хотел, чтобы ты была среди моих слушателей. Почему-то мне казалось, что для того, чтобы слушать меня, непременно нужно умереть. Я мягко отказал, но еще долго чувствовал острую внутреннюю дрожь. Меня и без того взволновала твоя высокая температура, хотя, как я узнал на следующий день, в твоем недомогании не было ничего удивительного: ведь ты провела на холодном кладбище несколько часов.

Узнав об этом, я не выдержал и рассказал тебе все. Как встретил Асфоделя, как учился быть Чтецом, как стал им. И ты, вместо того чтобы испугаться и отстраниться, предложила читать вместе. Это было настолько неожиданно, что меня ненадолго выкинуло в бездну мечтаний – вот я, на кладбище, рядом с тобой, моя реплика, твоя реплика… Настоящий спектакль. Мне показалось, это бы понравилось и Старому Чтецу, и мертвым: хоть какое-то разнообразие. Но можно ли было так сделать, не нарушало ли это каких-нибудь правил? Я не знал. И все же ответил «да».

Ты накинулась на меня с поцелуем, и на этот раз я ощутил нечто удивительное и пугающее. Как будто раздался громкий хруст, с которым лопнула ледяная оболочка, окружавшая кого-то из нас. Я в испуге проверил – нет, моя стена еще цела. А твоя почти разрушилась.

Отстранившись, я почувствовал боль. Твои шрамы вот-вот могли закровоточить снова. Я не хотел этого, но ты явно была готова рискнуть. Твой взгляд обжег меня. Я хотел посмотреть на тебя с ноткой строгости, подражая Асфоделю, но краем глаза уловил какое-то движение у твоего дома.

За палисадником пряталась девочка. Маленькая, светловолосая, она выглядывала из-за деревьев, смотрела в нашу сторону и казалась испуганной. Мы встретились с ней глазами. Нет, не испуганная. Во всем облике какая-то нервозность, но взгляд прямой и пронизывающий. Странный ребенок.

Она юркнула за угол. Ты сказала, что будешь ждать меня, и вылезла из машины, а я все смотрел туда, где минутой назад была девочка. Может, мне показалось? Я понял, что она привлекла мое внимание не только поведением. В конце концов, может, ребятня играла в прятки. Но ее вид. Мягкие светлые пряди волос, выбивающиеся из-под шапки, необычно тяжелый для ребенка взгляд. Как это напоминало портрет Лилии с могильного камня.

Я очнулся, только когда рядом вдруг оказался Асфодель. Встряхнувшись, я увидел тебя у машины и помахал тебе. Когда машина тронулась, я сказал:

– Только что я видел девочку. Похожа на мою сестру. Будто из мертвых воскресла.

– Это не твоя сестра, – сказал Асфодель.

– Точно?

– Точно.

Я немного успокоился. Немного девочке нужно, чтобы походить на портрет моей сестры. Светлые волосы, голубые глаза, мрачное личико. Таких детей в округе пруд пруди, просто раньше я как-то не обращал внимания, а тут обратил – из-за странного поведения девочки.

Асфодель попросил меня поменьше думать о тебе, и я пообещал постараться, но из этого почти ничего не вышло. Мысли о тебе преследовали меня неотступно. Я хотел тебя видеть, хотел ощущать рядом с собой, но вспоминал твои шрамы и осаживал себя. Надеясь отвлечься, я откликнулся на просьбу Рауля перевести какой-то религиозный трактат. Мне полагались деньги за перевод и процент с продаж, так что это дело было в той же мере приятным, как и полезным. Без толку: я переводил в соседстве с мыслями о тебе. Единственным плюсом было то, что почти неделю я удерживался от встречи с тобой.

Но потом, дочитав на кладбище очередную книгу, я получил очень странный заказ. Колеблющийся в угасающем свете дня белесый силуэт робко спросил меня, знаю ли я что-нибудь о книге Амридала. Я насторожился. Силуэт продолжил говорить, и я понял, что речь о той книге, которую мне отдал Басир. А силуэт рядом со мной – не что иное, как тень ее автора.

– Я очень хочу послушать то, что написал когда-то, – тихо проговорил силуэт. – Слова преследуют меня, но я не могу их ни прочитать, ни услышать. Я спрашивал многих Чтецов, но никто не знает о ней.

В нем буквально сквозила боль. Я быстро взглянул на Асфоделя, который в этот день тоже слушал мое чтение. Он кивнул.

– Я могу прочитать эту книгу, – сказал я. – На греческом. Чтобы поняли и другие, не только ты.

Силуэт восторженно закивал. Я тоже обрадовался. Я знал, что могу пожалеть об этом, но уже решил: я непременно приглашу тебя почитать вместе со мной.

Накануне я предупредил Старого Чтеца. Он сказал, что должно быть интересно, но посоветовал мне не увлекаться подобными экспериментами, потому как это может не понравиться Асфоделю. Я вполне понимал это. Но убеждал себя, что не делаю ничего страшного, – ты ведь уже знала, кто такие Чтецы и чем они занимаются. Ты слушала, как я читал, и ничего страшного не случилось. Чем могло навредить наше совместное чтение? Разве что оно могло не понравиться слушателям, но и в этом я сомневался. Почему-то я был уверен, что ты будешь читать хорошо.

И я не ошибся. Честно говоря, я был поражен твоим безусловным успехом. За годы тренировок я стал очень предвзятым к чтению, и редко когда кто-то удостаивался моего одобрения. На нескольких мероприятиях и спектаклях, на которые меня брал Рауль во время нашего путешествия, я так нещадно критиковал чтецов, что Рауль смеясь говорил, что скоро я не только сам стану Чтецом, но и смогу обучать других, как Асфодель. Но ты читала с такой эмоциональностью, таким сильным, поставленным голосом, что меня самого уносило из реальности. Старый Чтец тоже был поражен – а это значило очень многое.

Наше совместное чтение захватило меня так, что почти ввело в транс. Тогда я впервые понял, что чувствуют мои слушатели. И я бы наверняка еще долго пребывал в блаженной радости, если бы на выходе с кладбища нас не встретил Асфодель. Я никогда