– Когда Гринвичу нужны лидеры, хедж-фонды смотрят на нас.

Кьюсак приседал и делал наклоны, останавливаясь, чтобы послушать и перевести дыхание. Взять передышку. На другом конце линии никого не было. Непросто одновременно изображать непрерывный разговор и следить за перемещениями Никки, как трехглазый ястреб.

Шэннон появился ровно в 12.15. Никки надела куртку. Кьюсак для порядка покачал правым кулаком, и она помахала ему в ответ. Здоровяк нахмурился, когда Кьюсак показал им два больших пальца. Сумки не было. Никки ее не взяла.

Тридцать секунд пронеслись, как вечность. Джимми ждал, все еще разговаривая, продавая и продолжая укреплять свою заявку на «Оскар». В это мгновение материализовались его худшие страхи. Никки вернулась. Она забралась под стол, достала сумочку и вытащила кошелек. Подняв кверху ладони и сделав недоуменное лицо, просигналила: «Как идут дела?»

Кьюсак с блеском в глазах опустил руки и, изобразив весы, покачался из стороны в сторону: «Все висит на волоске».

«До их возвращения максимум двадцать минут».

Из осторожности Кьюсак выждал пять. Он небрежной походкой подошел к столу Никки, посмотрел, не следит ли кто, и засунул руку в ее сумочку. Сделал то, что ни разу не делал с сумочкой Эми. И в эту секунду с ужасом услышал за спиной голос:

– Эй, Джимми…

– Что случилось? – спросил Кьюсак, оборачиваясь и стараясь не покраснеть.

– Слышал твой разговор, – сказал Лизер. – Именно такое нахальство нам и нужно. С кем ты говорил?

– «Нью-Джерси Шит Метал».

– Есть прогресс?

– Продолжим после обеда. – Кьюсак стиснул кулак, демонстрируя непреклонную решимость.

– Отличная работа. И я слышал, ты платишь за ланч.

– Я боялся, – признался Джимми, – что вы рассердитесь. Я знаю, ланчи – не ваш профиль.

– Мне надо было самому это сделать.

«Тринадцать минут».

Кьюсак направился к стойке секретарши. Лифта не было целую вечность. Он ждал. Ждал. Ждал. Наконец лифт приехал. Он останавливался на каждом этаже. Кто-то сказал: «Покатаемся». Никто не рассмеялся.

Двери открылись. Кьюсак прошел через вестибюль здания, посмотрел направо и налево, ища «Бентли» Лизера, и двинулся к Гринвич-авеню.

«Одиннадцать минут».

Джимми последний раз обернулся и рванул к «Гринвич Хардвер». На полпути к цели он нырнул за няню с коляской, за которой следовала женщина постарше – наверное, мать.

Спустя пару секунд он уже стоял в очереди, дожидаясь, пока мясистый плотник закажет упаковку гвоздей. Фланелевая рубашка. Двадцать лишних кило жира.

– У вас есть сотки со шляпкой под тройку?

– Они идут только со шляпкой под три с четвертью, – ответил продавец.

Седые волосы. Лысина. Широкая улыбка и деловитость.

– Не, мужик. Мне нужно тройку.

«Семь минут».

– Под тройку есть полтинники. Если тебе нужна тройка, у меня есть три варианта полтинников.

– Мне нужна сотка.

– Тогда бери со шляпкой на три с четвертью.

Фланелевая Рубашка нахмурился, и Кьюсак сказал:

– Эй, парни, мне нужно срочно сделать ключи.

Продавец и плотник раздраженно обернулись.

– А мне какое дело? – спросил Фланелевая Рубашка.

– Дело на двадцать долларов, – ответил Кьюсак, подняв хрустящего Джексона.

– Тут ты прав. – Фланелевая Рубашка схватил банкноту и сказал продавцу: – Помоги-ка моему новому другу, Горди.

– Эй, мне бы тоже такая не помешала, – возразил продавец Горди.

– Сделай мне ключи, и как-нибудь разберемся, – пообещал Кьюсак.

Он засунул руку в карман и обнаружил, что на кольце Никки болтается не один, а три ключа.

– Взгляни. Мне нужны все три.

– На это нужно время.

– Время превращает твоего Джексона в Линкольна, – подсказал Джимми.

– Ладно, займусь.

Шлифовка. Резка. Секунды, секунды, секунды. Кьюсак выскочил из дверей с комплектом новых ключей, обеднев на пятьдесят долларов.

«Три минуты тридцать секунд».

Кьюсак не был самым быстрым игроком в футбольной команде Колумбийского. Но не был и самым медленным. Он помчался по Гринвич-авеню, торопясь успеть к «Плазе» до возвращения Никки и Шэннона. Сердце колотилось как молоток.

«Минута тридцать секунд».

Джимми вошел в вестибюль, задыхаясь и потея. Пот заливал глаза. Он снова осмотрел помещение и пошел к лифту, выравнивая дыхание и уворачиваясь от богов с пакетами ланчей на вынос.

«Пятнадцать секунд».

Никки и Шэннон вошли в здание. Они разговаривали и смеялись; Шэннон нес коробки с пиццей, поставленные друг на друга. Они направлялись к лифту.

Кьюсак заметил взгляд Шэннона. Он видел, как щербатая улыбка здоровяка исчезает за угрюмой гримасой. Он видел свое полуразмытое отражение в потертом хроме дверей лифта. Он был внутри. Они остались снаружи, дожидаться следующего.

Двери открылись, и Кьюсак поспешил в вестибюль. Он прошел мимо стойки секретарши. Аманда, не снимая гарнитуры, сказала:

– Эй, спасибо за ланч.

– Пожалуйста.

У стола Никки он «случайно» выронил ручку и, нагнувшись за ней, вытянул сумочку. Достать ключи. Засунуть внутрь. Сумку – в стол. Кьюсак выпрямился, легкие все еще горели после бега, и собрался отойти. В эту секунду он услышал знакомый голос:

– Эй, Джимми…

Кьюсак дернулся и увидел Виктора Ли.

– Спасибо за ланч.

– Пожалуйста.

– Ты заказал что-нибудь легкое?

– Одну ассорти. Две с овощами.

– Ты – супер! – сказал Виктор и, указав на стол, добавил: – Никки не стоит бросать вот так сумочку.

– Тоже верно, – согласился Кьюсак.

– Похоже на подделку под «Биркин».

– Угу.

В эту минуту к ним присоединилась Никки, следом плелся Шэннон с пиццами.

– За мной, мальчики.

Она повела троих мужчин в конференц-зал, где уже собрались остальные сотрудники.

– Нам следует поблагодарить за обед Джимми, – объявил Сай Лизер.

Когда аплодисменты стихли, он добавил:

– Только не ешьте слишком много, а то уснете. У нас есть работа.

Аманда подняла руку, осмелившись задать запретный с последнего пицца-ланча вопрос:

– Босс, это значит, что дела пошли на лад?

Все молчали. Лизер обвел глазами комнату, смерив каждого взглядом, а потом внезапно широко улыбнулся. Все засмеялись. Рынки падали, падали и падали, и «ЛиУэлл Кэпитал» нуждался в разрядке.