Вдруг лицо оказалось свободным, и я глубоко вдохнула и закашлялась. В трюме был шум, крик, силуэт держали, но он вырвался, и руками вцепился в мое горло. Я хваталась за пальцы, что сжимали и ногтями впивались в горло. Я вцепилась ногтями в его лицо, и он отпустил меня.

— Ваал, я не утоплю тебя только потому что ты передашь нам все знания, что донес до южан, а еще, ты будешь вечно сидеть в тюрьме, — Бран кричал даже после того, как Ваала связали, и притянули кожаными ремнями к лавке.

— Ты обязательно доедешь до севера, Севал, клянусь, я лично прослежу за этим, — я легла рядом с лавкой на полу. Сига принесла свет, обработала рану на шее, потом принесла чай. Подстелила шкуру, легла со мной, укрыла и обняла. Голова раскалывалась, и больно было глотать. Заснула уже когда солнце было в зените — я не отрываясь смотрела на Ваала, а он на меня. Так сходят с ума, или наживают навязчивую идею. Шум на палубе был словно частью сна, а здесь в трюме все шикали, чтобы не разбудить меня. Я просыпалась и сразу проваливалась в сон после первого же глотка отвара, что давала мне Сига.

— Где Сири, Бран? — это Драс, это точно он, не может быть, — рот открывался и закрывался как у рыбы, голоса не было. Это сон, или нет, боги я начинаю бредить, сколько мы уже в море? Сорок — сорок пять дней?

— Сири, Сири, — это точно был Драс! Слезы хлынули рекой, а грудь сжималась от всхлипываний, губы хватали воздух, но проглотить его я не могла. Вот теперь я точно дома! Это не может быть сном!

[1] Доброе утро (англ)

— Драс, это точно ты, это не мираж? Мы добрались, да? — я видела, как он спускается в трюм, и сипела своим больным горлом как могла, все еще не веря, что это правда. Это мог быть сон, воображение воспаленного разума. В груди клокотало как в котле — такого количества эмоций я не испытывала никогда. Простая мысль о том, что я снова увижу Юту, Севара, Исту приносила столько счастья, что голова кружилась.

— Сири, Сири, да, вы добрались, это точно я! — он сгреб меня в охапку, и похоже, плакал. Нет, чего ему плакать, мне кажется. — Сири, пока у меня нет слов, сейчас мы осторожно выберемся отсюда, и ты отдохнешь. А потом все расскажешь.

— Хорошо, Драс, хорошо, лишь бы я сейчас не проснулась, и не оказалось, что это был сон. Прошу, не давай мне спать, — он помогал мне встать на ноги, но увидел, что моя рука привязана к человеку, лежащему на лавке. — Он должен быть постоянно рядом со мной, Драс, я должна его видеть каждую минуту!

— Не переживай, мы закроем его, я не знаю кто это, но клянусь, он никуда не денется, думай сейчас о себе.

Голова не болела уже как утром, но ноги заплетались, куда делись силы? Видимо, держались до последнего, но в момент, когда мы достигли цели, организм полностью сдался. Драс спустил меня по лестнице, усадил в лодку, и проводил строгим взглядом Брана, что молчаливо наблюдал за нами.

— Что с Браном, Драс, вы не рады встретить друг друга?

— Все нормально, просто все устали, Сири, не думай, смотри, ты видишь, это наш берег!

На берегу все сильно изменилось — были новые постройки, тут и там сновали мужчины — явно не рыбаки и не торговцы, людей с корабля отводили по домам, многие плакали и смеялись одновременно. Драс привел меня в большой рубленный из бревен дом. В одной из комнат положил на кровать, укрыл одеялом и принес отвар. Жадно пила жидкость, запах которой говорил, что я действительно дома — пахло, словно мы с Истой пришли после работы в огороде, и отдыхаем с кружками ароматного северного чая.

— Я посижу с тобой, Сири, а ты поспи немного. Обещаю, ты проснешься и все будет хорошо! — он говорил, как с ребенком и осторожно баюкал меня ладонью по плечу. Может мне не показалось, и я для него не пустое место. Мысли плавились и скатывались в крепкий сон.

Окно, в которое светило солнце было затянуто промасленной тканью, и свет был мягкий и ровный. В комнате пахло деревом — сруб, видимо, свежий. Мое вязанное одеяло, мягкое и теплое, шум на улице — гомон смеющихся людей. Это хорошо. Я повернулась на спину, и увидела, что рядом спит Драс. Он храпел как трактор — улыбнулась этой мысли, так сложно будет объяснить, что такое трактор.

Аккуратно встала — пыталась не разбудить Драса, вышла из дома, и пошла искать туалет. За домом нашла небольшой сруб — судя по пару, что вырывался из него то и дело, там была баня — как быстро переняли новинки, это радовало.

— Ты Сири? — сзади спросил незнакомый голос.

— Да, я Сири, — я обернулась к высокому — выше меня на голову, молодому человеку.

— Спасибо тебе за Сигу, я Гор — дружинник карла Драса. Сига — моя сестра, и мы не надеялись, что снова увидим ее.

— Где она, где Бран, где вообще все люди? — было достаточно тихо, только костры на берегу говорили о том, что люди готовят большое количество еды. Стихийная кухня варила и жарила, к столам сносился хлеб, ола.

— Скоро все выйдут сюда, будут обедать. Сейчас спят, греются в бане, кто-то встретился уже с родней. Большинство людей из деревень. Карлы соберут всех. Те, кому идти некуда, останутся в дружинах, — парень вполне по-хозяйски оперировал информацией. — Сейчас я отправлю к тебе Сигу, она найдет вам чистые вещи.

Я улыбнулась ему, и пошла дальше в поисках туалета. Выглядела я как оборванка: брюки были оборваны снизу, шелковая блузка вся в затяжках, рукава оторваны выше плеча — любой кусочек ткани был бесценен на борту.

Сига обняла меня как самого близкого человека, в глазах стояли слезы, она, не сказав ни слова, сказала мне очень много одним только взглядом. В руках у нее были два платья, и ткань, что можно использовать в роли полотенца. Парились мы и еще несколько женщин, для которых баня была диковинкой — они быстро вышли, а мы остались дожидаться свежую воду, что приносили мужчины и оставляли у двери. Предбанник был просто завешан тканями, и те, кто не любил жары, мылись там. Люди смеялись, и это было самое приятное.

Мы расчесались, заплели мокрые ещё волосы, оделись, и вышли к берегу. Люди собирались, усаживались за импровизированные столы, несли чурки или бревна в роли лавочек, пахло мясом и горячим хлебом.

— Сига, какие у тебя планы после того, как увидишь родителей? — мы сидели рядом, и смотрели на Драса и Гора, которые уже заметили нас, и торопились закончить дела, и подойти к нам.

— Я не знаю, Сири, но, если нужно, я могу остаться с тобой, — она по привычке говорила полушепотом.

— Даже и не думай считать себя служанкой или рабыней! — Я взяла ее такую родную уже ладошку, и положила на свою. Ты очень много вынесла в этой жизни, и теперь ты будешь делать только то, что ты хочешь. У меня есть один огромный и очень интересный план!

— Опять?

— Не пугайся, девочка, теперь мы дома, и все наши планы будут только приятными.

— Тогда я с тобой в твой план, ты знаешь, я умею держать язык за зубами.

— Да, ты просто маленький солдат, и песен знаешь очень много.