– Лёшка-то? Дрыхнет, я его недавно покормила.

– Всё-таки Лёшей назвала, – просиял я.

– Я же не могла пойти против желания моего мужа, – игриво улыбнулась жена.

– Ну тогда показывай это чудо, я потихоньку, на цыпочках…

– Да ладно, он крепко спит, когда наестся, хоть из пушки пали.

Из вороха пелёнок на меня глядела маленькая розовенькая физиономия. Ну как глядела… Лёшка спал, забавно причмокивая соской размером чуть ли не на пол-лица, так что это я на него глядел и всё не мог наглядеться. Обалдеть, кто бы мог подумать! При этом я испытывал смешанные чувства. Ребёнок рожден по моей инициативе, Алексея Лозового, но из семени Егора Мальцева, то есть как бы и мой, и не мой. Ну на фиг, заморачиваться ещё… Мой – и никаких гвоздей!

Я вызвал такси для нашего переезда, и мы стали собираться…

Мама и Катька с мужем сами приехали к нам вечером, засиделись допоздна за накрытым на кухне столом. Мы с Лисёнком периодически наведывались в спальню, где поставили Лёхину кроватку, проверить, как он там, к тому же супруга кормила сына по часам.

– Кстати, как у тебя с учёбой? – поинтересовался я у жены перед тем, как отправиться в царство Морфея.

– Академку взяла. Наверное, переведусь на заочный.

– Ну и правильно, диплом тебе нужен постольку-поскольку. Нет, можешь, конечно, и по специальности работать, если чувствуешь в себе такое вот прямо неудержимое желание каждый день бегать на работу. Но я бы предпочёл видеть тебя матерью моих детей, посвятившей себя семье, дому, как это было исстари принято на Руси. Тем более когда вопрос с добычей средств к существованию так остро не стоит. Он, кажется, вообще не стоит, – ухмыльнулся я.

– Ой, не знаю, Егорка, – вздохнула Лисёнок. – Вдруг и правда надоест дома сидеть?

– Ну если надоест – дело другое, не буду же я тебя неволить.

Я чмокнул любимую в щёку, повернулся на бок и тут же провалился в сон.

На следующий день я съездил в училище и договорился с Артыновой о сдаче выпускных экзаменов экстерном перед стартующим 12 июля Кубком мира, на который я всерьёз планировал отправиться со сборной СССР.

– Егор, мы, конечно, следим за твоими успехами как на футбольном поле, так и в музыке, – сказала мне на прощание Лариса Леонидовна. – Слышала, ты ещё и отцом стал недавно. Поздравляю, искренне рада за тебя! Но мне кажется, ты себя загоняешь. Может, ты уверен, что сил хватит на всё, и Фигаро тебе в подмётки не годится, но поверь, рано или поздно эта гонка скажется на твоём или физическом, или психологическом состоянии. Если бы я была твоей матерью, то в приказном порядке поставила бы перед выбором – музыка или спорт.

– Но вы не моя мама, – с улыбкой сказал я. – Лариса Леонидовна, но если у меня и там хорошо получается, и там неплохо выходит… Да что там неплохо – отлично и в музыке, и в футболе! Что же делать-то? Я ведь себе не прощу, если, например, не помогу сборной добиться успеха на грядущем чемпионате мира, а уж музыку я тем более не брошу, она повсюду со мной.

– Тебе решать, Егор, – вздохнула директриса. – А с экзаменами, уверена, ты справишься. Литература есть соответствующая? Вот и хорошо, учи теорию.

Не успел я спуститься с крыльца училища, как был атакован симпатичной девушкой лет двадцати.

– Егор Дмитриевич, здравствуйте! Я Маша Новосельцева, стажёр из «Комсомольской правды», – выпалила она. – Редактор поручил взять у вас интервью, так сказать, боевое крещение… Если вы не против, конечно.

– А вы как меня выследили-то?

– Позвонила вам домой, трубку жена ваша взяла, сказала, что вы недавно в училище уехали. Ну и я сюда сразу…

– Хотел сегодня ещё несколько важных дел сделать… Ну да ладно, сколько вам нужно времени?

– Хотя бы минут тридцать.

– В принципе меня устроит. Как вы, Маша Новосельцева, смотрите на то, чтобы посидеть вон в том тихом уютном кафе?

– В кафе?.. М-м-м…

– За мой счёт, – доверительно добавил я, верно истолковав заминку собеседницы, отчего та смутилась. – Может, на «ты» перейдём, раз уж мы практически ровесники?

– Можно, – пролепетала девушка.

Так и пришлось брать инициативу в свои руки. А в кафе мы просидели почти час. Девочка оказалась толковая, подготовилась как надо, причём упор в вопросах делала на музыкальную сторону моего таланта, не забыв расспросить о жизни в Лондоне. Все ответы записывала остро заточенным карандашом в блокнотик убористым почерком, периодически отвлекаясь, чтобы достать точилку и заострить гриф. Шариковую ручку, что ли, изобрести? А то народ всё перьевыми пользуется, в моей истории массовое внедрение в СССР шариковых ручек началось в начале 70-х. Надо было из Англии коробку этих самописок привезти, не догадался. Хотя что это я, с собой-то вон ношу, практически неиспользованную.

– Маша, небольшой презент, – протянул я ей шарикову ручку с надписью London.

– Ой! Это мне?!

– Тебе, тебе… Бери, у меня таких полно, – прихвастнул я.

На прощание мы обменялись телефонами, ну, чисто с позиции будущего делового сотрудничества.

После обеда я созвонился с Ряшенцевым. От него узнал, что наставник сборной Николай Морозов хочет меня посмотреть в товарищеской игре со сборной Франции 5 июня. Хотя, казалось бы, что смотреть – неужели победа в финале Кубка европейских чемпионов, где я был признан лучшим игроком матча, не говорит сама за себя?! Но у меня тут наметилась серьёзная конкуренция с Банишевским за место на правом фланге атаки, так что действительно, напомнить о себе лишний раз не помешает.

– Ты же ведь 1 июня на фестивале выступаешь? – уточнил Ряшенцев. – А на следующий день уже должен будешь оказаться в расположении сборной. Не знаю, может, Морозов ещё какие-то коррективы внесёт, но мне он говорил именно так. Впрочем, тебе лучше самому с ним встретиться или созвониться. Дать его номер?

– Да вроде у меня был, если только за последнюю пару лет не изменился.

– По-моему, не изменился. Ну тогда созвонитесь, и напрямую пообщаетесь… Кстати, тут с тобой хотел встретиться Валера Винокуров из еженедельника «Футбол». Найдёшь время?

Хе, что-то зачастили по мою душу журналисты. Ну и неплохо, лишний пиар не помешает. Так что согласие я дал и пообещал ждать от Винокурова звонка.

Морозов подтвердил полученную от Ряшенцева информацию, мы договорились, что 2 июня к 11 часам я подъезжаю на тренировку сборной на стадион «Динамо» в полной боевой готовности.

– Ты как себя вообще чувствуешь? Нет расслабленности после победы в Кубке чемпионов?

– Расслабляться будем, Николай Петрович, когда чемпионат мира выиграем, – самонадеянно заявил я.

– Ого, ну ты, я смотрю, оптимист! А то нам партия во главе с товарищем Шелепиным поставила задачу попасть в число призёров, мы уж думали, может, бронзовыми медалями ограничиться, а ты тут сразу на золотые замахнулся. Что ж, смелость, как известно, города берёт.