Ретт собрался с мыслями только тогда, когда они добрались до спальни, где Скарлетт встала перед ним по-прежнему грациозная, нежная и безумно желанная. Она смотрела на него сквозь опущенные ресницы, и Ретт неожиданно подхватил ее, как куклу, на руки, бережно понес на кровать, положил и начал медленно раздевать.

В комнате было темно, и Скарлетт ничего не видела. Она только ощущала, как губы Ретта, его руки ласкали ее, пока он медленно, касаясь кончиками пальцев ее трепетного тела, снимал с нее одежду. И вот она лежала совершенно раздетая, хрупкая, прекрасная.

– Ретт, – голос Скарлетт был кротким и казался совсем юным.

– Да? – даже в полной темноте она чувствовала, что Ретт улыбается.

– Я люблю тебя, – Ретт рывком сдернул с себя остатки одежды и кинулся в хрустящие простыни рядом со Скарлетт.

– Я тоже очень тебя люблю, – он нежно прикасался к лицу Скарлетт, его руки ласково гладили ее тело, каждый его изгиб. Затем Ретт приблизился к лицу Скарлетт, долго и крепко целовал ее губы. Когда он почувствовал, что Скарлетт не меньше его охвачена желанием, он сжал ее в объятиях и, уже не сдерживая себя, овладел ею, испытывая давно уже позабытое наслаждение от обладания любимым телом.

Наконец-то, любимая, – его усы приятно щекотали ей ухо, и она со страстью отдавалась ему, тоже шепча что-то неразборчивое и приятное.

Они еще долго ласкали друг друга, пока наконец, оба не успокоились и умиротворенно откинулись в постели. Ретт продолжал обнимать жену, чувствуя ее трепет, крепко прижимал к себе.

– Я люблю тебя, дорогая… Скарлетт, как я люблю тебя. Всем своим сердцем, всем существом. – Даже в темноте Ретт увидел, как Скарлетт подняла на него глаза, и продолжал целовать ее, останавливая время, чтобы доставить себе и ей еще большее наслаждение.

– Тебе хорошо?

Скарлетт медленно кивнула, все еще не овладев дыханием:

– Ах Ретт… – она нежно улыбнулась мужу, и неожиданно стукнула его кулачком по спине.

– Что-то не так, милая? – Ретт, не разжимая объятий, повернул ее к себе и нежно прижал. – Я что-то не так делаю? – Он беспокойно глянул в ее подернутые истомой глаза. Но Скарлетт смеялась, снова и снова прижимаясь к его телу.

– Ты только подумай, что мы потеряли с тобой целую вечность!

Ретт рассмеялся:

– Ты глупая, и я люблю тебя! – он склонился над Скарлетт, лаская рукой ее обнаженное прекрасное тело, ощущая шелковистость ее кожи, упругость ее по-молодому округлой груди: «О Боже, как долго я был лишен всего этого».

Ретт опять впился губами в ее рот, потом оторвался и лег, опершись на локоть.

– Не хотите ли вы подняться, миссис, и пойти к себе?

Скарлетт озорно посмотрела на мужа и пожала плечами.

– Ты хочешь этого? Или разрешишь мне остаться здесь?

Ретт кивнул, ощущая полное блаженство.

– А ты? Ты хочешь остаться?

Скарлетт лежала на спине среди подушек и чувствовала себя еще счастливее, чем даже мгновение назад.

– Да, навсегда!

– И ты хорошо подумала, Скарлетт? Ты не передумаешь?

При этих его словах Скарлетт засмеялась, удобней устраиваясь на кровати. Сейчас ей было удивительно, что она так долго решала: вернуться или не вернуться. Неужели у нее могли когда-то возникнуть сомнения в том, что Ретт – единственный мужчина на свете, который ей нужен.

– Ретт, мне кажется, что ты обманывал меня насчет своей болезни. Ты это, наверное, придумал для того, чтобы погулять на свободе, потому что никто не сможет мне доказать после сегодняшней ночи, и ты сам, в том числе, что с тобой что-то могло быть не так.

Ретт тихо засмеялся и потом нежно прошептал ей на ухо.

– Наверное, ты ужасно устала, дорогая? Скарлетт покачала головой. Ретт снова овладел ею, и в этот раз она опять что-то мягко бормотала, издавая возгласы блаженства. Ее черные волосы спутались, лицо побледнело от утомления, но в ее глазах Ретт видел такое же желание, какое испытывал и сам.

На следующий же после приезда день Скарлетт вместе с Кэтти отправилась к Бо и Джейн, ей не терпелось увидеть маленького Джимми Уилкса. Она надеялась, что там не будет Дэвида, Скарлетт еще не была готова к встрече с ним, хотя никакой вины за собой не чувствовала: так распорядилась судьба. Единственное, о чем сожалела Скарлетт, так это то, что Дэвид, как писал ей Бо, очень тяжело пережил все, что с ними тогда произошло. Он еще больше погрузился в работу, а с рождением внука все свободное время посвящал ему.

Джейн после рождения Джимми еще больше похорошела, ее прелестное лицо напоминало теперь облик Мадонны, особенно когда она держала малыша на руках, а он радостно аукал, пытаясь поймать крохотными ручонками солнечные блики на ее платье.

Джейн была дома одна с Джимми, Бо уехал в театр и обещал быть попозже.

– Милая девочка, ты великолепно выглядишь! – Скарлетт поцеловала Джейн, и они пошли в детскую, куда уже успела убежать Кэтти, которая теперь возилась с малышом, подставляя ему палец, за который он цеплялся и, напрягая спинку, пытался сесть.

– Боже Джейн, да он же вылитый Бо в младенческом возрасте.

– Да, отец Бо тоже так считает. Он гостил у нас недавно и много возился с Джимми. Маленький уже успел к нему привязаться и к моему… папе тоже…

Джейн немного запнулась, когда говорила об отце, но Скарлетт поняла, что она намеренно упомянула его, давая ей понять: то, что произошло тогда, осталось в прошлом, и никто из них не должен жить с чувством вины.

Скоро приехал Бо, тут же был накрыт чайный стол, и Бо, не давая Скарлетт передышки, забросал ее вопросами о Таре, Уэйде, младших детях. Ему хотелось знать все о Салли и Фредди, о том, как они себя чувствуют и как им нравится жить в Таре.

Раскапризничался Джимми, и няня пришла за Джейн, с ней вместе ушла и Кэт. Бо и Скарлетт остались одни. Бо с удовольствием оглядел Скарлетт и поцеловал ей руку.

– Тара пошла тебе на пользу, тетя.

– Да, Бо, я пришла в себя. У меня было время подумать обо всем…

– Ты его простила, тетя?

– Это не то, мой милый Бо, я говорю тебе, что у меня было время, и я много думала и много поняла… Ретта не за что прощать. – Скарлетт движением руки остановила негодующий жест Бо. – У него на самом деле была причина так поступить. И потом, мой мальчик, я люблю его…

– Но ведь ты так много пережила, тетя, и причиной этому был он.

– Ты еще не знаешь жизни, Бо. Мы оба с Реттом много пережили и не вправе дольше мучать друг друга.

Бо, пока она говорила, слушал, не сводя с нее глаз, неопределенно покачивая головой, и непонятно было: то ли он соглашался с ней, то ли удивлялся ее бесконечному терпению.