— Но я не могу… — начал Мартинсон, но канцлер перебил его: «Пускай войдет».

Маленький секретарь исчез, и на его месте возник белокурый гигант с переразвитой левой рукой. Чуть пригнувшись, он прошел на середину комнаты. Фош сразу проверил, как сидит в ножнах оружие.

— Мастер Мантис, — представился вошедший, увидев канцлера.

— Можете не кланяться, — ответил кивком Рууд.

— Я учитель Академии боевых искусств тактики и стратегии его королевского величества. Я мастер боя…

— Но тем не менее вас побили в самом начале турнира, — усмехнулся Мартинсон.

— Это так, — помрачнел белокурый гигант, — но я пришел просить вас не за себя. Я проиграл и признаю это. Я хотел доложить о подлости и измене, которые считаю невозможным скрывать от сыска Святого Ордена.

— Мы слушаем вас, — канцлер не предложил ему сесть, и Мантис докладывал стоя.

— В нашей академии есть один ученик первого года. Все говорят, что у него дар к оружию, и его место не на первом, а на последнем курсе. Вы его знаете, он вышел в финал турнира. Его зовут Гримли Фолкин, он сирота и ничего путного о своем происхождении сказать не может. Средств к существованию у него почти нет.

— Как же он живет?

— Иждивенец на содержании богатого гнома Толина Атоя из Авлии.

— Его поощряют король и я, — нахмурился Рууд, — парень страстно дерется. У него дар, скоро он получит самую впечатляющую стипендию в академии! — возразил канцлер.

— Да, он сражался, но это не суть важно, — всплеснул руками Мантис, — главное, он колдун, причем очень сильный!

— У вас есть доказательства? — спросил Мартинсон. Тут Мантис быстро рассказал все случаи, что он заметил, начиная с того позорного боя при поступлении Гримли в академию.

— Он колдун и не состоит в ордене Фавела, если я ничего не путаю, то это нарушение наших основных законов!

— Вы, без сомнения, правы, но чего вы хотите от нас? Мы не можем снять его с турнира. Все разбирательства можно устроить только после отъезда короля, нельзя портить настроение его величеству. Вы ведь понимаете! — осадил его Мартинсон.

— Да, — сухо сказал Мантис, он ожидал другого ответа, — кроме того, я знаю, что он и первая фрейлина принцессы, кажется, из рода Торнтон, должны провести в ратушу человека, которого вы не хотели бы там видеть! Провести как друга победителя турнира! Я слышал, как они сговаривались у бараков, за арсеналом. Я подошел слишком поздно и слышал самый конец их разговора…

Мантис выложил все, что знал.

— Вы можете рассчитывать на меня! Понимаете, он сильный колдун и злоумышляет против вашей великой персоны, — воин вновь поклонился канцлеру, — его следует арестовать вечером, сразу после финала, пока он не втерся в доверие к его величеству!

Рууд и Мартинсон сидели пораженные. Удача сама постучалась к ним в дверь. Вельможи не хотели показывать свое возбуждение и, быстро уладив формальности, попросили Мантиса ненадолго удалиться. Тот вышел, ещё несколько раз поблагодарив за мудрость руководства ордена.

— Я же говорил, день ещё не кончился, — почти вскричал Мартинсон.

— Да, ещё не перевелись настоящие патриоты Эрафии, — смаковал каждое слово Рууд.

— Эй-Той всё ещё витает в облаках. Видимо, он провез эльфа только в город, а тот сам нашел Эльзу, и попались птенчики! — святой отец радовался как ребенок.

— Но все-таки, это чистая удача, — заметил Рууд. — Этого парня надо заметить, — герцог кивнул на дверь, — пусть возглавит группу захвата. Он ведь опытнейший воин. Будет ему и честь, и испытание одновременно!

— Но мои люди… — начал Карлос.

— Ваши люди сегодня показали уже все, на что способны. Надеюсь, они догадаются не упустить уже пойманную дичь! Ни ты, ни я не сможем руководить этим. Ты должен быть на церемонии.

— Согласен, — поклонился Мартинсон. Все его сегодняшние инициативы обернулись провалами. Он не хотел больше ничего придумывать, во всем доверившись канцлеру.

— Иди и распорядись собрать лучших людей, сколько думаешь послать? — спросил Рууд.

— Человек тридцать и несколько смотрящих по городу. Кроме того, стража будет готова по первому зову оцепить район. Их будет не меньше сотни.

— Это должно быть не далеко от центра, если они планируют прибыть в ратушу всего за час… — рассуждал вслух Рууд.

— Думаю, сто пятьдесят человек — это более чем достаточно! Какой бы колдун он ни был, ему с облавой не совладать. Тридцать монахов вместе свалят и нойона!

— Не думаю, — прошептал себе под нос Рууд. К нему подошел Фош и что-то зашептал на ухо. — Да, и не забудьте избавиться от тела. Лучше всего концы в воду. Что-то мне подсказывает, что утром явится Эй-Той со своими людьми, будет требовать встречи и скандалить. Отправьте его на рыбалку.

Мартинсон кашлянул. Рууд усмехнулся. В коридоре он ещё раз поблагодарил Мантиса за оказанную услугу.

— Наше правительство помнит своих героев, — заявил он, — сейчас к вам выйдет святой отец, поговорите с ним, о финансах можете не беспокоиться.

— Служу Эрафии, да здравствует король! — громогласно заявил Мантис.

— Да здравствует король! — ответил Рууд и в сопровождении стражи направился к выходу.

Гримли не верилось, что этот миг настает. В красивом доспехе, на великолепном коне он готовится выехать на арену в финале турнира. В финале — это звучало так громко и пафосно! Здесь следовало показать всё, что умеешь, всё, чему научился за этот год в академии. Но при этом из головы не выходили слова Аделаиды и её план. Проникнуть на прием к королю! Это очень опасно, а победа в турнире была прекрасным началом военной карьеры. Рисковать всем этим из-за какого-то эльфа?

С другой стороны, он понимал, что связывается с риском быть схваченным монахами ордена не из-за принцессы, эльфа или дворцовых интриг. Он пойдет на это, чтобы понравиться Аделаиде. К тому же девушка убеждала его, что дело, которое они делают, доброе. А нарушать закон и восстанавливать справедливость — разные вещи. В финальном поединке рыцари выезжали на арену не с разных сторон, а вместе с одного главного прохода. Бой предстоял нешуточный, и следовало экономить силы для решающего натиска. Да, это будет совсем не просто, но тем не менее после боя он снова увидит Толина, Илирвен, Марка, учителя Торребора. Завтра все вместе отметим эту победу, вспомним встречу с блистательной верхушкой Эрафии. Все будет хорошо — нужно только выиграть сейчас, победить на арене.

Снаружи завыли трубы, забили барабаны, ворота поднялись, и два рыцаря двинулись вперед, на широкую площадку, залитую вечерним светом. Солнце было ещё достаточно высоко. По небу плыли редкие облака, хотя на западе показался край тучи. С верхних ярусов и центральных ворот сыпались лепестки алых роз.

В этот торжественный и напряженный момент, когда два рыцаря ехали рядом на арене, навстречу украшенной флагами и сверкающей позолотой королевской ложе, Гримли вновь услышал в голове голос. Он слышал его прежде, в момент своей стычки с Мантисом. «Наглый хам, зачем он третирует парня?» — услыхал он тогда. Но сейчас говорили именно с ним. Голос раздавался прямо в голове, ясно и отчетливо. Это было так же необычайно, как и все, что происходило в авлийском консульстве в Александрете. Но главное, он понял, кто с ним говорит, мысленно говорит. К юноше обратился его соперник — рыцарь разведки Лазарен. Это было невероятно, Гримли не понимал, почему это происходит, но это было именно так.