– Ты великолепна, – сказала тварь, наклоняясь ниже и пуская слюну.

Он провел грубыми руками по ее телу. У его ног скорчилось еще одно существо, закутанное в белое, щуплое. Лицо создания почти исчезло: только близко поставленные глазенки, впалые виски и рот, раззявленный и алчущий. Оно скорчилось на земле, пригнув голову к коленям. Время от времени оно посматривало на Анну, и его темные глаза горели голодным огнем.

– Дуня! – прошептала Анна, рыдая. Ибо это была она, обряженная так, как ее похоронили. – Дуня, не надо!

Но Дуня не ответила. Она открыла свою громадную пасть.

– Умри, – сказал медведь с глубокой нежностью, отпуская Анну и отходя от нее. – Умри и живи вечно.

Упырица прыгнула. Анна попыталась слабо отмахнуться от нее.

И тут с дальней стороны поляны донесся звучный клич жеребца.

* * *

Пока Соловей нес их через лес, Вася рассказала Алеше, что мачеху захватило чудище и что если оно ее убьет, то освободится и выжжет страхом всю страну.

– Вася, – проговорил Алеша, едва переварив услышанное, – где ты побывала?

– Я гостила у хозяина зимы, – ответила Вася.

– Тогда ты должна была вернуться с сокровищами, – тут же заявил Алеша, и Вася засмеялась.

Наступал день. Странный запах, горячий и мерзкий, расползался между деревьями. Соловей уверенно мчался вперед. На таком коне мог бы скакать сын божества, но у Васи руки были пустыми и сражаться она не умела.

«Ты не должна бояться», – сказал Соловей, и она молча погладила его по шее.

Впереди показался громадный дуб. Алеша у Васи за спиной напрягся. Двое всадников миновали дерево и оказались на поляне, в месте, которое было Васе незнакомо. Небо было белым, воздух теплым, так что она моментально вспотела.

Соловей встал на дыбы, бросая боевой клич. Алеша ухватил Васю за пояс. Нечто белое валялось на раскисшей земле, а под ним билась еще одна фигура. Их окружала громадная лужа крови.

А над ними, предвкушая и ухмыляясь, нависал медведь. Однако это больше не был тщедушный человек со шрамами на лице. Теперь Вася увидела настоящего медведя, но гораздо более крупного, чем бывают обычные медведи. Шкура у него была плешивая, цвета лишайников, блестящие черные губы обрамляли громадную ощерившуюся пасть.

Когда он их увидел, легкая ухмылка появилась на этих черных губах, а между ними показался красный язык.

– Две! – сказал он. – Тем лучше. Думал, мой братец тебя уже заполучил, девица, но, надо полагать, ему хватило глупости тебя не оставить. У тебя глаза морского царя… разве у смертной девицы могут быть такие?

Краем глаза Вася увидела, как на поляну ступает белая кобылица.

– Ах, нет – вот и он! – сказал медведь, однако его голос стал жестче. – Привет, братец. Пришел меня проводить?

Морозко бросил на Васю быстрый обжигающий взгляд, и она почувствовала, как в ней вспыхивает ответный огонь: сила и свобода, сразу и вместе. Громадный гнедой жеребец был под ней, разъяренный взгляд хозяина зимы был здесь, а между ними стояло чудовище. Она запрокинула голову и захохотала, и тут же почувствовала, как пылает подвеска у нее на груди.

– Ну что ж, – заговорил Морозко голосом, подобным ветру, – я ведь пытался оставить тебя в безопасности.

Поднялся ветер. Это был несильный ветер: легкий, быстрый и свежий. Часть белых облаков унесло прочь, и Вася увидела чистое рассветное небо. Она услышала, что Морозко заговорил, негромко и четко, однако слов она не понимала. Его взгляд был устремлен на что-то, невидимое Васе. Ветер усилился и завыл.

– Надеешься меня испугать, Карачун? – спросил медведь.

– Я могу выгадать время, Вася, – сказал ветер Васе на ухо, – но не знаю, сколько именно. В середине зимы я был бы сильнее.

– Времени не было. У него моя мачеха, – объяснила Вася. – Я забыла: она тоже может видеть.

Внезапно она заметила, что в лесу появились новые лица, на самом краю поляны. Там оказалась нагая женщина с длинными влажными волосами и существо, похожее на старика с древесной кожей. Там был водяной, повелитель рек, с громадными рыбьими глазами. Там были и полевик, и болотник. Были и другие – дюжины других. Существа, похожие на воронов, и существа подобные камням, и грибам, и сугробам. Многие ползли туда, где белая кобылица встала рядом с Васей и Соловьем, собирались у их ног. У нее за спиной удивленно присвистнул Алеша.

– Я их вижу, Вася!

Однако медведь тоже заговорил голосом, подобным человеческим воплям. И часть чертей пошли к нему. Болотник, злобное существо трясин.

И… у Васи оборвалось сердце… русалка с диким, пустым, похотливым выражением на милом лице.

Черти выбирали сторону, и Вася видела, как напряжены их лица. «Хозяин зимы. Медведь. Мы придем». Вася чувствовала, что все они готовы ринуться в бой – кровь у нее вскипела. Она слышала их голоса. И белая кобылица тоже ступила вперед с Морозко на спине. Соловей вставал на дыбы и рыл копытом землю.

– Уходи, Василиса, – сказал ветер голосом Морозко. – Твоя мачеха должна жить. Скажи брату, что его сабля не возьмет мертвую плоть. И… не умирай.

Девушка подалась вперед, и Соловей рванулся с места в карьер. Медведь встал на задние лапы, и на поляне воцарилась неразбериха. Русалка набросилась на водяного, своего отца, и впилась в его бородавчатое плечо. Вася увидела, как ранили лешего: из его вспоротого туловища полилось что-то вроде живицы. Соловей несся вперед. Доскакав до лужи крови, он резко остановился.

Упырица подняла голову и зашипела. Анна с посеревшим лицом лежала под ней, заляпанная глиной, неподвижная. Дуня была покрыта кровью и грязью, а по ее лицу пролегли дорожки от слез.

Анна медленно выдохнула, что-то булькнуло внутри нее. Горло было разорвано. За спиной раздался торжествующий рев медведя. Дуня пригнулась, словно готовая к прыжку кошка. Вася поймала ее взглядом и соскользнула со спины Соловья.

«Нет, Вася! – запротестовал жеребец. – Садись обратно».

– Лешка, – сказала Вася, не отрывая взгляда от Дуни. – Иди и сражайся с остальными. Соловей меня защитит.

Алеша спрыгнул с Соловья.

– Нет уж, я тебя не брошу, – заявил он.

Часть тварей медведя окружили их. Алеша издал воинственный клич и замахнулся саблей. Соловей нагнул голову, словно готовый к нападению бык.

– Дуня! – позвала Вася. – Дуняша!

Она смутно слышала, как крякнул рядом Алеша, вступая в бой. Откуда-то донесся вой, похожий на волчий, крик, похожий на женский. Однако они с Дуней оказались словно в коконе тишины. Соловей рыл землю копытом, прижав уши к голове.

«Эта тварь тебя не узнает», – сказал он.

– Узнает! Я точно знаю, что узнает! – Ужас на лице упырицы боролся с жадной жаждой крови. – Я просто объясню, что ей можно не бояться. Дуня! Дуня, послушай! Я знаю, что тебе холодно и страшно. Но разве ты меня не помнишь?