– Мама, а когда мы придем? – тихо спросил он.

Молодая женщина ничего не ответила, лишь сильнее прижала его к себе. Потом Пашка ощутил на своих щеках тепло – оказалось, они вошли уже в здание вокзала. Мать нашла в зале ожидания свободное место, усадила Пашку и сказала:

– Никуда не уходи, я пойду куплю билет. Скоро поедем.

Затем она сунула ему в карман шоколадку, поправила меховую шапочку и почему-то прибавила:

– Прости, сыночек...

Женщине казалось, что в этот момент все с презрением смотрят ей в спину. Поэтому она низко опустила голову, почти бегом пересекла зал, скрылась за углом.

Она вышла на улицу, нашла возле скверика красивую иностранную машину с потушенными фарами. Хлопнула дверью, упала на сиденье и лишь тогда перевела дыхание.

– Все нормально? – спросил ее молодой плечистый мужчина, сидящий за рулем.

Женщина молча кивнула.

– Ну, тогда поехали. – И он завел двигатель.

– Он такой маленький, – сказала наконец женщина. – Я боюсь за него.

Мужчина выключил зажигание и повернулся к ней.

– Я думал, мы уже все решили. Или нет?

– Да, но я... Я боюсь. Мне плохо.

– Ты еще можешь все вернуть. Иди забирай его, и возвращайтесь в свою общагу. Я поеду один. И ты никогда меня не увидишь – я останусь жить в Германии. Выбирай, кто тебе больше нужен, – он или я.

– Нет, нет... Мы все решили. Ты прав. – Женщина до боли сжала пальцы. – Поедем скорее.

– Это другой разговор. – Он вновь завел двигатель. – В конце концов, если дети мешают жить, зачем держать их?

Женщина молчала, пытаясь подавить в себе все чувства. Они миновали площадь, выехали на проспект. Огни встречных машин расходились лучами, преломляясь в осенней водяной пыли.

– Ну, успокойся, – уже мягче сказал мужчина. – Он уже завтра будет в детском доме. Вечером его найдет милиция, его покормят, о нем позаботятся. Честное слово, ничего не случится.

Женщина кивнула и вытерла слезы носовым платком.

* * *

Однако Пашка не попал в детский дом. Первые минуты он сидел тихо и поглядывал на угол, откуда вот-вот должна была выйти мама. Она почему-то задерживалась. Пашка мог подумать, что мать стоит в очереди, но он был совсем маленьким и не знал, что такое очереди.

Потом он начал разглядывать сидящих вокруг людей. Прямо перед ним расположились две худенькие беловолосые девочки с мамой. Они ели вареные яйца с курицей, запивали из термоса и иногда почему-то строго поглядывали на Пашку. Чуть впереди сидел бородатый дедушка. У него было очень некрасивое лицо, все в болячках, а пальто рваное и грязное. Дедушка сидел и ничего не делал, никуда не спешил. Слева от него спали на узлах смуглые черноволосые женщины, их чумазые дети бегали вокруг, кричали, ползали под скамейками и дрались.

Возле стены Пашка увидел группу школьников. С ними был один взрослый – тренер или учитель. Школьники то и дело бегали в буфет пить газировку, потом в туалет, потом снова в буфет...

Пашке тоже захотелось в туалет. Но мама сказала никуда не уходить. Вдруг она придет, а его нет. Скорее всего она придет именно сейчас, ведь ее и так уже долго нет.

Он вновь начал смотреть на угол, за которым скрылась мать. Но оттуда все время выходили другие люди, им не было никакого дела до маленького мальчика, ждавшего свою маму.

Пару раз Пашка вздрогнул и обрадовался, увидев черное кожаное пальто с пушистым воротником, как у мамы. Но всякий раз его постигало разочарование – это были другие женщины.

Он испугался. Вдруг мама потерялась или забыла про него. Он чуть не заплакал, но потом передумал, потому что худые девочки впереди продолжали поглядывать на него. Теперь они ели пирожные, облизываясь и причмокивая.

Пашке тоже захотелось пирожного, он вспомнил, что у него есть шоколадка, развернул фольгу и откусил кусочек. Остальное положил в карман.

Через несколько минут он все-таки решил сходить в туалет. Вернувшись, Пашка увидел, что вдоль рядов идут два милиционера. Они спрашивали паспорта у черноволосых женщин на узлах. Дедушки в грязном пальто уже не было. Пашка решил, что его забрали, потому что он был один. Он испугался, что без мамы его тоже заберут.

Мальчик повернулся и быстро пошел в обратную сторону, туда, где стояли железные ящики камер хранения. Проходя между рядами, он заметил щель в углу и протиснулся в нее.

Было темно и тихо. Пашка постоял несколько секунд и опустился на корточки. Он решил подождать, пока милиционеры уйдут, а потом вернуться на свое место, где его наверняка уже будет ждать мама.

В темноте послышался шорох, затем хриплый мальчишеский голос выкрикнул:

– Место занято! Иди гуляй, сопля.

Пашка в панике вскочил. Раздался смех, здесь было, видимо, несколько человек.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и Пашка наконец разглядел, что в маленькой каморке с низким потолком лежат на полу четверо детей. Он не видел их лиц, только слышал сопение, шорох одежды.

– Хавка есть?

Пашка насторожился.

– Ты че, глухой? Пожрать принес?

– Нет...

– Ну, иди отсюда.

Пашка сделал шаг назад и остановился. Одна из темных фигур на полу зашевелилась, поднялась. Это был худой высокий мальчишка, гораздо старше Пашки. Он подошел и вдруг ударил Пашку коленом в живот. Тот сразу упал на пол, из глаз брызнули слезы.

– Ты че, глухой?! Иди отсюда. – Мальчишка потрогал его ногой. – Стой! Что это у тебя шуршит?

– Моя шоколадка, – сдавленно проговорил Пашка.

– Давай.

Пашка вытащил из кармана начатую плитку, протянул мальчишке. Тот был доволен.

– Ну, вот... Что ты раньше молчал? – Он ушел в свой угол, а потом добавил: – Можешь пока посидеть здесь. Ищи себе место.

Пашка сел, потирая ушибленный живот, и некоторое время слушал, как дети шуршат фольгой, поедая его шоколад.

– Я пойду, – сказал он, поднимаясь.

– А не заложишь? Тогда иди.

– Не ходи, – раздался другой голос. – Там облава.

– Что?

– Хочешь, чтоб забрали?

– Нет.

– Тогда сиди.

Пашка сел, положив голову на колени. Ему было плохо здесь, он хотел к маме, но боялся, что его заберут.

Через несколько минут возле его уха послышалось сопение. Рядом с ним сел другой мальчишка, меньше, чем первый.

– У тебя есть еще шоколад?

– Нету.

– Понятно... Плохо. Есть хочется, а выходить нельзя. А тебя как зовут?

– Павлик.

– Понятно. Меня – Серега.