этот раз мы вошли в сквер с другой стороны и довольно быстро обнаружили упавшую сережку – она поблескивала на песке рядом с клумбой. Бережно смахнув песчинки, Нейт огляделся и двинулся к питьевому фонтанчику напротив. Почувствовав жажду, я пошла следом. Но едва он подставил ладонь под струю воды, как застыл, уставившись на что-то за фонтанчиком.

– Вира… лучше не подходи.

– В чем дело? – спросила я, вытягивая шею, поскольку кусты лозинницы мешали мне увидеть то, что так поразило Нейта.

– Тебе… не нужно это видеть.

Но ноги сами подвели меня ближе, и я выглянула из-за его спины. За фонтанчиком шел ряд небольших клумб, заросших сорняками; лишь на одной из них чернела голая земля. Я хотела спросить, что тут такого особенного, когда с самого края клумбы заметила торчащее из земли странное растение.

Только это было не растение. Это были пальцы.

– Вира, Вира!..

Мир медленно вернулся, и я осознала, что лежу на песке, а Нейт склонился надо мной и пытается привести в чувство. Я потеряла сознание? Это из-за?..

Невольно я посмотрела в сторону клумбы – ее загораживал фонтанчик, и видно было только траву, однако на меня накатила тошнота.

– Не смотри туда, – настойчиво сказал Нейт. – Пойдем, я тебе помогу.

Опираясь на него, я кое-как встала, и он повел меня подальше от этой ужасной находки.

– К-кто это, Нейт? – сипло спросила я, когда ко мне вернулся дар речи.

– Не знаю, – глухо ответил он.

В меня вцепился ледяной ужас. Мы были в сквере совсем недавно… Неужели за это время?..

Я резко остановилась и, посмотрев на Нейта, срывающимся голосом зашептала:

– Это же… Это же не Кьяра? Не Ферн?

Меня затрясло, а юноша, положив руку мне на плечо, твердо произнес:

– Нет, нет! Кто бы это ни был… он… или она там уже давно.

– Давно?..

Нейт кивнул.

– Судя по… состоянию, уже не первый день.

Испытав мимолетное облегчение, я сразу ощутила новый прилив страха: кто же лежит там, в сырой земле?

Нейт повел меня дальше и через какое-то время проговорил:

– Сейчас мы пойдем в Оранжерею, ты останешься там, а я возьму с собой Глерра… Дальше будет видно, но надо позвать остальных.

Не помню, как мы дошли до Оранжереи, как поднялись по лестнице… Очнулась я уже у выкрашенной в синий с золотом двери, в которую громко стучал Нейт. Когда никто не ответил, он постучал еще требовательнее, и с той стороны послышался приглушенный голос:

– Да иду я, иду!..

Очевидно, Глерр уже лег спать после бессонной ночи – он открыл нам в одних штанах.

– О… – Подняв брови, он перевел взгляд с Нейта на меня, но я не нашла в себе сил даже поздороваться – перед моими глазами продолжала стоять клумба с обезображенными смертью пальцами.

– Одевайся, нужна твоя помощь, – сказал Нейт и, наклонившись к Глерру, что-то прошептал ему на ухо. Тот побледнел и впился в него взглядом.

– Ты уверен?

Нейт кивнул, и Глерр, не говоря больше ни слова, скрылся в своей комнате. Тогда Нейт повернулся ко мне.

– Поднимайся наверх, в зеленую гостиную, и жди там. – И настойчиво добавил: – Никуда не ходи одна, ладно?

Лишь когда я упала в изумрудное кресло и коснулась браслета из хризалиев, на меня навалилось осознание случившегося: кто-то умер. И не просто умер – его смерть пытались скрыть.

В ушах у меня застучала кровь, и я забралась в кресло с ногами, чувствуя, как тревожные мысли впиваются в меня, холодят своим прикосновением и шепчут, шепчут…

Квартал Теней был полон тьмы. И у этой тьмы было человеческое лицо.

Кто-то потряс меня за плечо и тихонько позвал:

– Вира!..

Приоткрыв глаза, я увидела склонившуюся надо мной сестру.

– Кьяра?.. – мой голос прозвучал сипло. – Что?..

Воспоминания потоком обрушились на меня, и я резко села и оглядела гостиную.

– Где все?

Кьяра села на соседний диван.

– Тайли пошла будить младших, а остальные уже в сквере.

Я попыталась сглотнуть, но во рту было сухо.

– Вы… узнали, кто это?

Опустив взгляд на сплетенные пальцы, Кьяра кивнула.

– Это Сай.

– Что? – потрясенно спросила я. – Сай?

Я вдруг поняла, что всё это время подспудно ожидала услышать другое имя – Риссы.

– Да. Его… закололи. Несколько ударов. В спину.

Меня затошнило, и я вцепилась в браслет на запястье.

Убили. Сая убили.

В голове это никак не укладывалось.

– Если бы я только… не задержалась в Оранжерее… – запинаясь, проговорила сестра. – Люцилла попросила о занятиях, да и Тиша была сама не своя… Я не смогла их оставить…

Я подняла на нее взгляд, силясь понять, к чему она ведет. Кьяра же тихо продолжила:

– В такой день ему пришлось еще и такое пережить…

Я промолчала. Если бы Кьяра знала, что на самом деле пришлось пережить нам с Нейтом… Уж лучше пусть остается в неведении.

– Мы собираемся его похоронить, вернее… – Кьяра замялась, – проводить. Могилу уже засыпали, чтобы младшие не видели…

– Я… никогда не была на похоронах, – призналась я.

Если не считать того раза, когда у Черного леса мы с Кинном похоронили вещи Хейрона. Хотя, конечно, это не были настоящие похороны: не было ни Служителей, ни Служительниц, да и текста погребальной службы никто из нас не знал – я ограничилась простой поминальной молитвой.

Сестра поднялась с дивана и, не глядя на меня, сказала:

– Я присутствовала на многих похоронах, но… сейчас всё по-другому. Пойдем.

Спускаясь за ней на первый этаж, я кое-что вспомнила и спросила:

– А здесь найдется можжевельник или голубая ель?

– Зачем? – нахмурилась Кьяра.

– На могилу. – Я, словно наяву, увидела густые ветви голубой ели, перевязанные строгой лентой, – такие букеты я оставляла на надгробиях родителей. Видя недоумение, написанное на лице сестры, я пояснила: – В Зенноне принято украшать могилы вечнозелеными растениями – высаживать или приносить ветви. В Альвионе делают по-другому?

Кьяра кивнула.

– У нас обычно ставят азонитовое надгробие, на нем высекают розу ветров, а в центре укрепляют люминарий – белый или голубой.

– А зачем?

– Чтобы душа нашла путь в Чертоги света.

В ее голосе прозвучало такое неприкрытое сомнение, что я не удержалась:

– Ты… в это не веришь?

Она в ответ хмыкнула.

– Я считаю, что душа вполне способна найти этот путь и без люминария. Но что поделать, люди обожают традиции, даже самые нелепые. К тому же ночью кладбище выглядит очень… впечатляюще.

На мгновение я представила ряды могил, подсвеченных люминариями, и согласилась, что это зрелище наверняка поражает воображение.

Кьяра признала, что хвойные ветви лучше, чем ничего, поэтому,