– Невероятно, – выдохнула Алиса.

– Однако есть и еще один широко известный представитель семьи Габсбургов, который был членом этой организации.

– Кто именно? – спросил Геркулес.

– Франц-Фердинанд.

– Эрцгерцог был членом Арийского братства?

– Да. Именно он обнаружил книгу пророчеств Артабана. Я собственными глазами видел, как он читал эту книгу.

– Значит, его убийство организовали люди из Арийского братства? – предположила Алиса.

– Нет, не они. Но они даже не пытались этому помешать.

– Понятно. В Арийском братстве хотели, чтобы будущий император был более сговорчивым и выполнял их требования.

– Год назад мне стало известно, кого они считают будущим Арийским мессией.

– И где этот человек?

– Раньше он жил здесь, в Вене. Теперь он куда-то уехал.

– А вы можете подсказать нам, где его найти?

– Именно поэтому я к вам и пришел. Вам необходимо остановить этих людей – пока не стало слишком поздно.

Мюнхен, 15 июля 1914 года

На улицах было многолюдно. Кто-то, почувствовав аппетитный запах сосисок из уличных торговых будок, спешил туда, чтобы съесть сосиску-другую, запивая вкуснейшим немецким пивом. Адольф и Ланц фон Либенфельс остановились у одной из таких будок, чтобы чего-нибудь перекусить. От разговоров в пивной у них почему-то разыгрался аппетит. Купив сосисок, они нашли скамейку на берегу реки и стали молча есть.

– Мы находимся в состоянии войны, дорогой Адольф, – сказал наконец фон Либенфельс. – Эта война – война между расами, и о ее эсхатологическом финале уже сейчас можно прочесть в гороскопах.

– Война?

– В период с тысяча девятьсот шестидесятого по шестьдесят восьмой год в Европу вторгнутся другие – неарийские – расы, которые спровоцируют крах мировой системы. Предотвратить это может только Арийский мессия. И тогда произойдет расовая регенерация, после завершения которой начнется новая тысячелетняя эпоха – эпоха, на протяжении которой будет доминировать новая арийская церковь. В этой церкви таинства будут известны только избранным, которые и будут определять судьбу всего мира.

– Мир снова будет принадлежать сильным, – сказал Адольф, которого взволновали слова наставника.

– Да, Адольф. Он будет принадлежать касте монахов-воинов. Однако есть одна опасность.

– Какая опасность, учитель?

– Арийского мессию могут уничтожить.

– Каким образом, учитель? – спросил Адольф, даже не пытаясь скрыть охватившую его тревогу.

– Если кому-то удастся убить Арийского мессию до начала войны, пророчества сбудутся не раньше, чем через тысячу лет.

– Но ведь никто не может убить Арийского мессию.

– Он станет неуязвимым только после того, как будет объявлено о начале войны. Но ты не переживай: вряд ли Германия станет долго тянуть с объявлением войны. После того как она это сделает, мы станем непобедимыми.

Вена, 15 июля 1914 года

– А как мы сможем их остановить? – спросил Геркулес. – Из того, что мы прочли в книге пророчеств Артабана, следует, что Арийский мессия не может быть уничтожен, пока он не выполнит свою миссию.

– Нас учили в Арийском братстве, что Арийского мессию нужно оберегать до начала великой войны, – объяснил коротышка.

– До начала великой войны? Какой еще войны?

– В Арийском братстве нам объясняли, что если Арийский мессия погибнет до объявления великой войны, пророчества не исполнятся.

Геркулес подошел к своему саквояжу и достал из него книгу пророчеств Артабана. Полистав ее пару минут, он прочитал вслух:

– Вот как здесь написано: «Арийский мессия будет ниспослан судьбой, и тысячу лет продлится царствие его, и все враги его падут. Нечистые станут тянуть к нему свои руки, замышляя убить его, но он не умрет».

– То есть в этой книге говорится, что он не умрет, – задумчиво произнес Линкольн.

– Слушайте дальше: «Когда начнется великая война, в которой арийцы победят людей запада и людей востока, Арийский мессия станет бессмертным, и никто не сможет отнять у него его жизнь, даже он сам, пока не исполнятся все, до самого последнего, пророчества, однако если нечистые убьют его до того, как будет объявлено о начале великой войны, тысячу лет еще придется бродить народу арийскому по пустыне времени, пока Провидение не пришлет другого мессию обетованного».

Наступило молчание. Прочитанный фрагмент вселял надежду: еще была возможность – пусть даже и ничтожная – предотвратить великую бойню. Если они найдут и уничтожат Арийского мессию до начала войны, его эпоха не наступит.

– Сколько у нас времени до начала войны? – спросила Алиса.

– Это трудно предсказать. Может, день, может, неделя, но наверняка не больше месяца, – ответил Геркулес.

– Сомневаюсь, что межгосударственные переговоры продлятся месяц. Сегодня я прочел в газете, что Австрия вот-вот предъявит Сербии ультиматум. Когда Австрия объявит Сербии войну, Россия тут же объявит войну Австрии. Затем Германия объявит войну и Сербии, и России, – размышлял вслух Эрисейра. – Так что мы можем рассчитывать на две – максимум три – недели.

– Это равносильно поискам иголки в стоге сена. Нам об Арийском мессии известно только то, как его зовут, а он ведь может сейчас находиться в любой точке Австрии или Германии, – проговорил Линкольн, показывая на карту Европы.

– Думаю, я вам и в этом могу помочь, – вмешался в разговор коротышка, до того сидевший молча.

– Можете помочь? Вам что, известно, где находится господин Шикльгрубер? – оживился Геркулес.

– Нет, но я могу свести вас с человеком, который знает его очень хорошо. Он жил с ним вместе сначала в его родном городке, а затем в Вене.

– Как его зовут? – спросил Линкольн.

– Август Кубичек. Это молодой человек, он родился в Линце. Можете мне поверить – если кто-то и знает что-либо о Шикльгрубере, так это Август Кубичек.

– Тогда давайте не будем терять времени, – предложил Геркулес, надевая свой пиджак. – Для нас может иметь значение каждый час.

– Нам не стоит отправляться к нему всем вместе, – предложил коротышка, когда вся компания направилась к двери.

– Да, вы правы, господин… А как вас зовут?

– Самуэль Леондинг.

– Господин Леондинг, прошу вас отвести нас побыстрее туда, где живет этот Август Кубичек. Мы пойдем вдвоем – я и Линкольн, – если, конечно, остальные не против.

Эрисейра сердито нахмурился, но Алиса посмотрела на него умоляющим взглядом, и португалец не стал артачиться.