– Чья ты? – рычит, лишая меня удовольствия.

Злой. Ласковый. Требовательный.

Упорно игнорируя вопрос, притягиваю его обратно.

– Целуй… – приказываю так же отчаянно.

– Нет, – впервые отказывает.

– Нет?

– Чья ты?

Может, по факту пауза между нами непродолжительная, но кажется, что затягивается. Дрожим, задыхаемся, всеми фибрами души друг к другу рвемся и все же стоим по разные стороны пропасти, которую я сама перепрыгнуть не могу, а ему не позволяю это сделать. Хотя с каждой проносящейся секундой все меньше помню о причинах своего сопротивления.

– Артем…

Издав какой-то сердитый звук, Чарушин припадает к моей шее. Кусает. Больно и страстно вгрызается. Страшно. В кровь вливается адреналин. Шкалит по всем показателям. Она будто ядовитой становится. Меня же отравляет.

И, о Боже, как же мое тело подбрасывает, когда Артем размашисто зализывает места своей голодной жестокости.

– Чья ты?

Откровенно хнычу, когда он отстраняется.

Все тело жжет и невыносимо зудит. А он еще и трогает пальцами там… Такие они сейчас горячие, шершавые и зверски необходимые. Со стоном выгибаясь, инициирую трение. Затяжное замыкание. До искр перед глазами.

– Ты… Дикарка… Блядь… Я же люблю тебя… – хрипит Чарушин, обжигая дыханием мои губы. Он очень близко, но я не могу взять в фокус его лицо. Перед глазами разноцветные блики мелькают. – Я люблю тебя!!! Слышишь?! – как можно не услышать, если он будто на весь мир об этом кричит. Оглушает, разрывает и каждую разлетевшуюся частичку этим чувством наполняет. – А ты – меня! Меня! Любишь меня! Мы, мать твою, неразделимы. Признай!

Втягиваю губы, закусываю их изнутри. Пальцами продолжаю впиваться в его упругое мускулистое тело. Хочется размять его как тесто. Смягчить, подчинить себе. Но сегодня Чарушин не подается. Сегодня он плавит исключительно меня. Прогибает под свою волю жестко и беспощадно.

Даже, когда кажется, что в какой-то момент идет на уступки, захватывая мой рот своим, самим поцелуем размазывает это ошибочное представление. Нет, мы не целуемся. Мы сражаемся в ставшем общим безумии.

Утолить жажду невозможно. То, что происходит в этот миг, выбивается далеко за пределы нормального. Мир несется в тартарары. И все ограничения, принципы, запреты – вместе с ним. Я о них просто не помню. Начисто стирает память. Остается лишь здесь и сейчас.

Замираю, когда Артем убирает пальцы. Чувствую, как вымазывает свою плоть в соках моего возбуждения. Стону и инстинктивно подмахиваю, когда елозит твердостью между складок. Вскрикиваю и затянуто дрожу, едва проходится по клитору.

Он превращает меня во что-то невероятно тяжелое, горящее и на этой силе летающее. Я взрываюсь и пульсирую. Даже целовать его не могу. Чарушин же в своем голоде не останавливается. Вновь жадно терзает губами мою шею.

Как он ранит… Каким удовольствием заряжает… Я готова умереть, лишь бы это не прекращалось. Только Чарушин, конечно же, останавливается. Сам задыхается – еще никогда я не слышала, чтобы он так громко, так часто и так хрипло дышал. Перекрывает мои собственные отрывистые кислородные глотки.

Хочу посмотреть ему в лицо, но веки ощущаются неподъемными. До тех пор, пока Артем не толкается внутрь меня. Тогда распахиваю глаза. С таким натяжением таращусь, что роговицу жечь начинает.

Тьма. Огонь. Демоническая пляска.

Безумные… Безумные у него глаза…

– Ты с краю? – пищу испуганно.

До этого Чарушин никогда подобного себе не позволял.

Я понять не могу…

Кажется, что он полностью вошел – настолько сильно распирает. И вытолкнуть его не получается.

Я понять не могу, но очень пытаюсь…

– Лиза, – выдыхает с такими интонациями, что меня качает. И вместо того, чтобы остановить мое беспокойство, требовательно повторяет: – Чья ты? Кому принадлежишь?

В эту секунду точно осознаю, что он делает. Должна оттолкнуть, спастись… А вместо этого, рискуя рухнуть и разбиться внизу той пресловутой пропасти, совершаю самый мощный, самый смелый, самый искренний прыжок в своей жизни.

– Твоя… Тебе… – признаю его право.

– Моя… – хрипит Чарушин в ответ. Сумасшедшей любовью это обыденное слово наполняет. – Моя…

Толчок – резкий, сильный и глубокий.

Острейшая вспышка боли. Дико содрогаясь, инстинктивно пытаюсь справиться. Хватаю ртом воздух, цепляюсь руками за Артема, скребусь и дрожу. На секунду становиться смешно, что минуту назад допускала мысль, будто он лишил меня девственности. Думала, что это так легко. Размеры его не осознавала. Только теперь, когда это на самом деле случилось, никаких сомнений не возникает – Чарушин внутри меня. Прорвал главный барьер. Заполнил собой.

– Моя.

Гроза в раю…

© Артем Чарушин

Мое сердце совершает остановку. Стопорится в том феерическом моменте, когда я делаю Лизу своей. Земля прекращает вращение. Мир, на хрен, без сопротивления финализирует свое существование.

Я сам почти не дышу. Волны интенсивного удовольствия, которые проходят сквозь мое тело, заставляют меня содрогаться. Вот так, блядь, сразу – на старте. Просто потому что оказался внутри нее. Внутри своей Дикарки. Своей. Труднообъяснимо, но, черт возьми, это гораздо больше, чем физическое вторжение. Это, мать вашу, флеш-рояль. Миграция всех одуряющих чувств и эмоций. Полное вливание. Массовая контрабанда. Все в нее. В мою Лизу.

Она дрожит. Только и я не меньше. Сотрясаясь, ударяемся как две высоковольтные линии. С треском отталкиваемся, но разъединиться уже не можем.

Пока приходит осознание, смотрим друг другу в глаза. Из ее выкатываются слезы. Но и я, блядь, не уверен, что мои остаются сухими. Ощущения такие сильные, что мне кажется, будто я тоже делаю это в первый раз. А если подумать, так и есть. Секс с девушкой, которую я люблю, у меня впервые. И это, мать вашу, космос. Уверен, что ничего лучше никогда прежде не чувствовал.

Сказать ничего не могу. Поэтому просто прижимаюсь лицом к ее лицу. Рвано выдыхая, приклеиваюсь к губам. Лиза всхлипывая, стремительно ползет пальцами по моей шее дальше. Судорожно прижимает к себе.

Очень странные и крайне пронзительные звуки издаем, пока пытаемся целоваться. Словно поломанные, не сразу удается это сделать. Губы не слушаются. Зубы отбивают какой-то нестройный ритм. В полости рта жарко и сухо. Дышим натужно и громко. Цепляемся и вздрагиваем так, что мышцы сводит.

Общими усилиями сплетаемся языками. Сознание заволакивает дурманом. И тогда уже между нами становится влажно. Слюноотделение увеличивается. С ее и с моей стороны.

Нормальное кровообращение сбивается. Кажется, что лупит потоками только в голову и в пах – что там, что там особенно мощно рвет плоть горячая лава. Все мои инстинкты заставляют меня двигаться. Со стоном подаюсь назад. Лиза содрогается и, прикусывая мне губу, протяжно мычит. Такая тугая, выкручиваю из нее член, как сверло перфоратора. Обратно толкаюсь медленно, но даже так ощущаю, как до боли натягивается крайняя плоть. Разбухшая от неудержимой похоти головка с трудом скользит между шелковистых стен.