бега пустится огромное количество ворья, то и Запад не будет рад такому внезапному наплыву. Но в целом, полагаю, Запад станет надёжным убежищем для врагов России.

– Думаешь? – недоверчиво спросил Ежов.

– Уверен! И железный занавес ты сейчас не введёшь!

– Ну что-то сделать можно! Например, выездные визы ввести. Большинству народа они будут выдаваться быстро и формально, но если человек находится в одном из подозрительных списков, то тогда инициируется детальная проверка. И целыми семьями выпускать не надо, чтобы кто-то всегда оставался как заложник. Кроме того, никто не мешает конфисковывать имущество у сбежавших на Запад!

– Конфисковывать-то не мешает, если закон такой принять! Проблема в том, что имущество и деньги у них в основном там! Поэтому нужно как-то так договориться с Западом, чтобы он помогал арестовывать счета и недвижимость наших коррупционеров у себя и возвращать эти деньги в Россию. А желательно – и самих коррупционеров, чтобы они там не вели подрывную деятельность против нашей страны! Тут можно пойти на какие-то уступки Западу – например, пообещать их не расстреливать, ведь в большинстве западных стран смертной казни сегодня нет!

– Да, это, конечно, проблема! Серьёзнейшая проблема! Но тут я вам вряд ли что посоветую – в международных делах я не спец. Точнее, в наших-то я кое-чего понимаю, но у вас всё по-другому совсем. Эту проблему нужно решать. И помнить, что неразрешимых проблем не бывает!

– Это точно! Я думаю, с Западом можно договориться, хотя, полагаю, и не дёшево!

– Тут ведь ещё один момент есть! – вставил слово Саша, которому тоже хотелось сказать что-то умное. – На борьбу с коррупцией такого масштаба потребуется куча денег! Где же их взять?

– А вот тут ты ошибаешься! – добродушно рассмеялся Ежов. – Если у коррупционеров полностью конфисковывать имущество и деньги, борьба с коррупцией окажется самоокупаемой! Более того – прибыльной! Это я тебе прямо сейчас доказать могу!

Ян с Сашей не знали, что в последнюю неделю Ежов и Фриновский уже частично опробовали свою гипотезу борьбы с коррупционерами на практике, и этот опыт доказал работоспособность их концепции. Дело было так.

Саквояж из Эльдорадо

Роясь в интернете и читая различный компромат, они определили список чиновников-коррупционеров, которые находились в Питере, и для своего эксперимента выбрали из них одного, наиболее доступного. Обычно этот чиновник жил в строго охраняемом коттеджном посёлке, но так как в тот момент в его коттедже осуществлялась очередная реновация, то он временно переехал в дом, купленный им раньше в обычном посёлке под Питером. Там не было охраны, зато рядом проходила большая дорога, что позволяло легко наведаться к нему в гости, не привлекая внимания.

В личностном плане коррупционер стоил немногого. В своей жизни он не имел заметных успехов, недотягивая даже до уровня середнячка, а своё положение приобрел исключительно из-за того, что в нужное время оказался знаком с нужными людьми. Когда они возвысились по властной вертикали, то подтянули и его. Его непрофессионализм в данном случае оказался преимуществом – без своих покровителей он мало что значил, а потому его лояльность была гарантирована. Кроме того, у него отсутствовали независимые суждения, присущие профессионалам.

Несмотря на бездарность, чиновник использовал все преимущества своего положения. Сотнями миллионов воровал бюджетные деньги, брал огромные откаты, имел более десятка фирм, хитрым образом зарегистрированных на подставных лиц, так что с ходу никто не мог догадаться, что конечный бенефициар – он сам. Эти фирмы выигрывали разные государственные тендеры и получали огромные контракты, хотя поставляли продукцию низкого качества.

Чиновник понимал, что его богатство и положение целиком проистекают из той системы властной вертикали, которая установилась в России, и тех персоналий, которые в этой системе находятся. Поэтому он был ярым сторонником действующей власти, выступал как пламенный патриот, клеймил враждебный Запад и восхвалял силу русского духа. А кроме того, позиционировал себя как очень православного человека. Одновременно большую часть наворованного он вывозил на этот самый Запад, так как небезосновательно полагал, что свои деньги в России легко потерять, а там, на Западе, его будет защищать закон. А то, что деньги его добыты преступным путём, ещё нужно доказать, тем более что «отмывочные» конторы никто не отменял.

Русский народ чиновник не то чтобы презирал, но относился к нему с брезгливым сочувствием, как относятся к бездомному калеке. Он безмерно высоко поднялся над другими гражданами России, будучи долларовым мультимиллионером, навсегда обеспечил и себя самого, и своих детей, которые учились в лучших английских колледжах, и будущих внуков. Естественно, и для себя он подготовил путь к быстрой эмиграции в случае чего. Но дело не только в деньгах. Своих избирателей он презирал по сути. Он смеялся, как они поддерживают его, радуясь, что он борется с проклятым Западом и укрепляет Россию, в то время как он крал здесь и вёз это на Запад. Впрочем, сначала это его удивляло, только со временем он стал считать такое положение дел естественным. Возможно, Бог избрал его в этой жизни, а эти бараны так и должны жить в нищете и не иметь никаких прав – на то они и бараны, и всё совершенно справедливо, ведь они же сами выбрали его и таких, как он. А он – над ними и над законом. Он может творить любой произвол, и ему гарантирована безнаказанность, разумеется, если произвол творится в отношении нижестоящих.

И всё было бы у этого чиновника хорошо, кабы не пришёл Ежов. Но Ежов пришёл и Фриновского с собой привёл. В ту дождливую субботу чиновник сидел дома один и не ждал гостей. Вдвоём энкавэдэшники легко скрутили его и принялись допрашивать. В первую очередь их интересовали подробности работы современной государственной машины.

Чиновник сначала не верил в серьёзность происходящего. При его-то связях – кто мог на него наехать? Но когда чекисты основательно избили его ногами, видение ситуации у чиновника стало меняться, а уж когда Фриновский начал прижигать его утюгом и щипать найденными в подсобке пассатижами, чиновник понял, что дело худо, и стал давать показания. К вечеру домой пришла его жена и также попала на допрос.

Впрочем, от неё толку было мало – в основном она могла рассказать, как тратить деньги в бутиках. Поэтому энкавэдэшники разделились – Ежов продолжил допрос, выясняя интересующие его подробности, а Фриновский пошёл с женой чиновника по банкам снимать вклады. С точки зрения энкавэдэшников наличие несоразмерных зарплате средств служило исчерпывающим доказательством преступной деятельности госслужащего. Соответственно, чтобы проверить свою версию и окончательно убедиться в правильности понимания ситуации, требовалось выяснить, действительно ли у чиновника так много денег, как пишут