Он обнажил меч и, вытянув руку, остановил ее, а сам вошел внутрь и прислушался. Ранним солнечным весенним утром здесь стояла по-настоящему зловещая, гробовая тишина, однако в этом месте не было ничего пугающего, не чувствовалось ни опасности, ни готовящегося нападения, и он взмахом руки позвал Еву к себе.

Она сразу же подошла к лестнице и, жестом сообщив о своем намерении, тихо, как кошка, стала подниматься наверх, а он направился в дальнюю комнату, с мечом наготове, несмотря на отсутствие явной опасности.

Открыв дверь и заглянув внутрь, он медленно выдохнул и опустил клинок. Там, в комнате, наполненной падающим снаружи бледным светом начинающегося дня, на кровати сидел доктор Джейкоб рядом… с Питером Лондонским.

Джейкоб медленно повернулся, одновременно развернув плечи и голову, как будто за ночь шея у него затекла и не могла свободно двигаться, и сказал:

– Я знал, что вы вернетесь.

– Что произошло?

– Он спрашивал о вас. – Посмотрев на отца Питера, доктор коснулся его плеча, и священник мгновенно открыл глаза.

Став на колени возле кровати, Джейми ласково положил руку на его локоть.

– Прошло очень много времени, мой старый друг.

– А-а, Джейми. – Питер слабо улыбнулся. – Ты пришел.

– Я шел с того момента, как услышал ваше имя, отец, но вы должны знать и это: меня послал за вами Иоанн.

– Я знаю. – Священник с трудом поднял руку и накрыл ладонь Джейми. – Я никогда не винил тебя за честную службу.

– Она не всегда выполнялась честно, – покачал он головой.

– Но не сейчас, и это самое главное.

– Кто сделал это с вами? – Пораженный жестокостью, Джейми смотрел на обезображенное лицо священника и красные пятна на простынях.

– Король.

– Это сделал человек короля? – Джейми в ужасе отпрянул.

– Женщина.

– Какая?

– Блондинка, – ответил Питер, глядя ему в глаза.

Чанс. О как жестока судьба! Это Чанс, двойной агент.

Питер нетерпеливо махнул рукой, напомнив этим жестом Еву.

– Вряд ли сейчас стоит это обсуждать. Просто пришло время. У меня сохранились вещи твоего отца.

Святой отец потянулся к висевшей на боку сумке, не намного больше тех, в которых обычно, повесив на шею, путешественники держат нужные бумаги, чтобы не потерять ненароком, а случается, и деньги, если у кого хватает глупости. Но не бумаги протянул Джейми Питер Лондонский, старый друг и наперсник его отца, графа Эверута, а семейные реликвии: принадлежавший его отцу массивный перстень с печатью, знаменитой печатью Эверутов – две цветущие розы, стебли которых обвиты толстыми шнурами из золота и серебра, и сияющий в центре зеленый изумруд, похожий на глаз дракона; маленький трехцветный ключ, который, как говорили, отпирает таинственные подземелья; аккуратно сложенные знамя и сюрко; ремень для меча и даже плащ отца. И наконец, крошечный, очень красивый золотой медальон его матери – с замочком и локоном внутри.

Отец Питер наблюдал, как он перебирает и рассматривает эти вещи.

– Джейми, прости, что держал их у себя так долго: мне следовало передать все это тебе много лет назад.

– Тогда я мог их не взять.

Питер серьезно посмотрел на него.

– Существуют еще зарисовки и документы: они у Евы, – но имей в виду: некоторые тебе будет видеть неприятно. Они послужат доказательством, милорд.

– Не называйте меня так.

– Пришло время заявить права на то, что принадлежит тебе, – возразил священник.

– Нет.

– Ты обязан! – Питер строго смотрел на него. – Ты должен заявить права на Эверут.

– Нет, святой отец. Я уезжаю, вместе с Евой. С меня хватит.

– Ты не вправе позволить себе такую роскошь, Джейми Эверут. – Взгляд священника сделался жестким. – Признаюсь, я был для тебя очень плохим попечителем: должен был защищать от опасностей, но вряд ли мне это удалось. Кроме того, за столько лет не смог найти тебя.

– Никто не мог. Я жил на улицах.

– Потом я услышал о лейтенанте Иоанна и понял. Но мне следовало искать тщательнее и много раньше. Это была моя обязанность – найти тебя.

– Вы нашли Еву. И Роджера. Не так много пропавших вообще удается найти.

– Все это сейчас не имеет значения, – покачал головой отец Питер. – Ты должен заявить права на Эверут, или на него набросятся хищники.

Джейми отрицательно покачал головой.

– Я давно решил: Эверут не достанется ни королю, ни повстанцам.

– Это не решение. – Священник коснулся руки Джейми. – Это стремление спрятаться. Тогда возьми его себе – ради своего отца, ради королевства. Мы на пути к катастрофе и уничтожению.

– Прекрасно знаю это.

– Пф-ф. Тогда ты должен знать, что от тех, кому много дано, многого и ожидают.

– И что мне дано? – возразил Джейми, с удивлением услышав в своем голосе горечь.

– Шанс. – Рука священника сжала его локоть. – Шанс повлиять на исход событий, в то время как многие не могут этого сделать.

Джейми промолчал, не желая спорить с человеком, которому его отец полностью доверял, – к тому же с умирающим…

– Вот ты смотришь на Эверут как на подарок. – Питер нахмурился. – Он не подарок, он – обязанность.

– Теперь вы говорите как священнослужитель. – Сев на пол возле кровати, Джейми чуть улыбнулся, но святой отец оставался серьезен.

– Ты не можешь отказаться от него.

– Посмотрите на меня. – Взгляд Джейми сделался жестче.

Священник, по-видимому сдавшись, покачал головой и отвернулся.

– Ты такой же упрямый, как Ева. Вы будете прекрасной парой.

– Вы гораздо упрямее меня, – раздался с порога тихий голос. – Но все же я очень рада вас видеть.

– Джейми, ты привез мне Еву. – Слабая улыбка осветила лицо отца Питера. – Какой молодец!

Когда Ева вошла в комнату, от ее взгляда ничего не укрылось: ни Джейми, сидевший у кровати, ни бледно-красные мазки на одном краю льняных простыней, подоткнутых вокруг священника. Обняв отца Питера, она тихо с ним разговаривала, не упоминая ни о простынях, ни о состоянии его здоровья, потому что была достаточно мудрой, чтобы не тратить время на то, что невозможно изменить, а Джейми смотрел на них, этих давних друзей. Ева болтала, суетилась, поправляла простыни, а святой отец отмахивался от нее.

– Оставайся с Джейми здесь, Ева, – через несколько минут сказал Питер, явно утомившись и чуть прикрыв глаза.

Она стояла у кровати, слегка касаясь кончиками пальцев простыни у него над грудью.

– Джейми собирается уехать со мной. Ему нравится мой маленький домик, и он обещал починить крышу.