Кто они? Нет, не проститутки. Местных она всех знает, а эти и одеты не как профессионалки, и эманацию соответствующую не испускают. На обеих добротные дорожные комбинезоны. Однако на туристок, ошалевших от впечатлений, не тянут. Собранные, напряженные. Но без нашивок и знаков. Значит, не звездолетные…

К двум девушкам, под ручку семенившим через огромный коллекторный вестибюль пассажирского космовокзала, вдруг устремился эрсер средних лет, тощий и невысокий. Судя по багровоносой, изрядно помятой физиономии и раздрызганной одежде, тщедушный мужчина всем напиткам предпочитал алкогольные.

– Девочки, девочки, зачем же так спешить? – Обветренные, растрескавшиеся губы искривились в ухмылочке. – Не опоздаете, космос никуда не денется, он вечно там, где его оставили, на том же месте. А я всю жизнь мечтал с никомедкой познакомиться! Слыхал, вы не дуры потрахаться, сестричка? Ух какие у тебя ножки! Дай потрогаю, только сначала за сиси твоей подружки подержусь…

Тонкая и гибкая, как веточка, выше эрсера головы на четыре, длинноногая уроженка Ник-о-Мед скривилась. Зрелище и вправду отвратительное, сюрреалистическое: за губами, очень похожими на ветхие занавеси театральной сцены, виднелось нечто, чему положено было быть зубами, но выглядели эти остатки как покосившиеся могильные плиты. За нестройным рядом гнилых надгробий чудовищным червем ворочался язык, не утративший, однако, способности участвовать в формировании осмысленных звуков. На удивление НЕ.

– Наверх мы все успеем, рано или поздно, и не важно каким путем: то ли своим ходом, то ли на железном корыте. А по мне, так надо наслаждаться жизнью земной. – В руке приставалы появилась бутылка с мутной жидкостью, с виду – вылитая застоявшаяся моча.

– Оно и видно, – сказала подруга никомедки, бритоголовая раскосая земляшка в мешковатом комбинезоне, тщетно пытающемся спрятать ее точеную фигурку.

– Ты тоже цыпа аппетитная. Я и тебе отдамся, – снизошел назойливый тип, протянул лапу и вознамерился приобнять девушку за плечики. Она не противилась, пока он осуществлял намерение, но когда очутился вплотную к ней, юлой развернулась и одним быстрым движением коленки нанесла удар. Атаковано было самое уязвимое место в сильной мужской натуре. Самец выронил пластиковую бутылку и согнулся, издавая сдавленный хрип и зажав между бедер обе ладони. Глядя со стороны, можно было подумать, что у бедолаги вулканизм или резкое расслабление.

– Хотел за что-то круглое подержаться? Держись за свои собственные яйца. Скажи мне спасибо, что это сделала я, – похлопала она приставалу по спине. – Тронул бы мою подружку, больше в этой жизни на женщин нечего бы подымать стало.

Свою ладонь, коснувшуюся мужчины, она осмотрела с брезгливым выражением лица и потрясла в воздухе, будто стряхивая грязь. Портовая полицейская улыбнулась бритоголовой и одобрительно кивнула. Эта рослая земляшка в красно-сине-белой униформе возникла поодаль, как из-под пола, и теперь наблюдала за развитием событий.

Обе девушки заговорщически улыбнулись ей в ответ и отправились по своим делам дальше. Никомедка на ходу участливо бросила отвергнутому поклоннику ее экзотичной сексапильности:

– На пяточках попрыгай. Помогает, когда в пах врежут. По себе знаю.

Дверь кассового зала услужливо распахнулась, на различных звездных языках приглашая в него потенциальных пассажиров. Провожаемая множеством взглядов, парочка девиц скрылась за нею. Тут же вновь распахнулась, но смолчала – дверь уже знала, что на Етракурви слов тратить нечего. Своя. И никуда лететь не собирается.

– Скажи, маленькая, – спросила никомедка подружку, – я настолько неотразима в этом наряде?

– Да, – ответила та, – ты вне конкуренции… Шлаш. Отвратительно прекрасна. Я тебе завидую. Здесь ты – экзотика несусветная. Видишь, как мужчинки глаза ломают? Ты гляди, поосторожней. Прижмет какой красавчик в укромном уголке зоны ожидания…

– Точно! Вдруг мне понравится?!

Старательно игнорируя похотливые и любопытные взгляды, красотки двух рас приблизились к стойкам. Засекли незанятую секцию и вошли. Кассовый аппарат обрадованно затараторил на полудюжине наиболее распространенных наречий.

– Заткнись, железяка, – недовольно бросила никомедка, и киб послушно (первый закон!) умолк. – Пошарь сама, напарница.

Земляшка сунула руку в сенсорную сферу прямоточного спецтерминала и вызвала базовый справочный инфобанк – Координатную Библиотеку Сети Миров. Развернулось диспетчерское меню. Маленькая девушка задумчиво уставилась на него. Никомедка смотрела на нее. Не дождавшись дальнейших манипуляций, сказала:

– Вот именно. Извечный вопрос земной интеллигенции. Куда лететь, спрашивается?

– Куда, еще не знаю, но куда отсюда НЕ долететь, знаю уже.

– Да-а? И куда же?

Меню чем-то напоминало головоломку. Голографическое изображение представляло собой медленно вращавшийся многогранник. Каждая грань являла опцию. Выбрав нужную, можно было превратить проекцию в более простую фигуру – куб, пирамиду, цилиндр, тетраэдр, – затем разомкнуть «ларчик» и вынуть искомый сгусток информации: локализованный фрагмент, выделенный из сонмища бесчисленных рядов точек, точек, точек, точек, точек…

В этот момент ожил голос портовой службы информации и гулко сообщил во всеуслышание:

– К СВЕДЕНИЮ ПАССАЖИРОВ И ПАССАЖИРОК, ПРОШЕДШИХ РЕГИСТРАЦИЮ НА РЕЙСЫ В ЛАНБАОЛЬСКОМ НАПРАВЛЕНИИ. ТОЧКИ ВЫХОДА СУНЬДИ, ТАНДИ, МИНДИ, ЮАНЬДИ ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ПРИНИМАЮТ. ПРИЧИНЫ НЕ ВЫЯСНЕНЫ. ЖЕЛАЮЩИЕ МОГУТ ПЕРЕОФОРМИТЬ БИЛЕТЫ НА РЕЙС К ЦИНДИ. ЭТА ТОЧКА ЕСТЬ.

Земляшка что-то пробормотала коротко себе под нос, почти неслышно. Громко сказала:

– Вот тебе и ответ, Латварикс. И глянь сюда… На запрос Библиотека выдает сообщение, что Суньди, Танди, Миньди, Юаньди просто-напросто отсутствуют. Да еще спрашивает меня, недоуменно этак, почему это мне в голову вообще пришла нелепая мысль – требовать сообщения координат несуществующих точек. И настоятельно просит не засорять каналы.

– Точно, – кивнула, очень по-эрсеровски, никомедка. – Республика Ланбаол теперь состоит из одной-единственной системы, Циньди.

– Итак? Возвращаемся?

– Достань список, Ир. Поставь Циньди последней в нашей левой редакции.

Из кармана комбинезона никомедка добыла лист пластибумаги, свернутый в трубочку.

Расправленный тонкими пальчиками, серебристый прямоугольник превратился в тонкую жесткую пластинку. Девушка приложила к пэбэ ладонь, и на поверхности проявилось текстовое изображение: два столбца слов. Правый, аккуратно отпечатанный, озаглавленный крупно «ГЕНЕРАЛЬСКИЙ СПИСОК», тянулся сверху донизу; другой, рукописный, без заголовка, был гораздо короче и ютился на широком левом поле, оставшемся при распечатке правого. Земляшка кончиком ногтя черкнула в его конце: «Цинди», свернула лист и сунула трубочку пэбэ обратно в карман.

– Интересно, – сказала никомедка, – а как это может выглядеть?

Рука ее подружки вновь окунулась в сенсорное поле. Через миг над стойкой из точки пространства на уровне глаз никомедки вздулся шар, напоминавший взвесь пылинок, рой которых принял правильную сферическую форму. От каждой пылинки тянулась тоненькая ниточка к другой пылинке. Нитей было много, отчего шар выглядел полупрозрачным клубком для вязания.