Алексей спокойно остановился, старательно напустив на себя самый изумленный вид.

– Ствол брось! Ну?! Иначе ведь проткну горлышко!

Пацан дернулся, закричал:

– Больно, дяденька, больно!

– Да нету у меня ствола, – Лешка развел руками. – Вот те крест, нету! Ну, проверь сам.

– Куртку сними, парень! Медленно!

Пожав плечами, старший тавуллярий снял куртку. Нагнулся, положив куртку в песок… И, выпрямившись, словно сжатая пружина, с силой метнул во вражину нож!

Угодил прямо в левый глаз – рука набита!

Пораженный бандит с плеском упал в воду.

Мальчик громко заплакал.

– Не плачь, Илья! – Подойдя ближе, Лешка весело подмигнул пацану. – Сейчас домой поедем. Точнее сказать – пойдем.

– Там… – плача, произнес ребенок. – Там, в камышах…

Он показал рукою.

Алексей кивнул:

– Подожди…

Побежал в указанную сторону.

Камыши, камыши, камыши… Ага! Вот чьи-то ноги в кроссовках… Парень! На вид – лет семнадцати. Похоже, его убили сразу – ножом в сердце, вон, вся футболка в крови… Та-ак… Значит, где-то рядом должна быть и девчонка…

Лешка сделал круг, пока нашел то, что хотел отыскать. Убитая оказалась голой, истерзанной – если парня убили сразу, то с девчонкой долго забавились. Суки! Сволочи! Нелюди!

Похоронить! Там, у лодки, лопата… Хотя нет. Пожалуй, нужно оставить все как есть – для милиции. Пусть увидят, найдут. Заодно, если повезет, отыщут брошенную в ручей саблю.

Илья все так же сидел у лодки, свесив голову, и тихонько плакал. Подойдя, Лешка погладил мальчишку по голове и присел на корточки рядом.

– Ну что, Илюха? Не пора ль нам домой, а?

– Домой? – Парнишка дернулся и вдруг неожиданно улыбнулся. – В самом деле домой, дяденька?

– Тогда давай в лодку.

В моторке отыскалась еда – тушенка, сгущенка, хлеб, даже банка пива, которую Лешка с наслаждением выпил, едва только отчалили. Плыли весело – Алексей нарочно рассказывал всякие смешные истории – и Илья мало-помалу оттаял, пришел в себя и даже смеялся.

К сожалению, бензина хватило лишь до середины пути, а весел не было, и пришлось дальше пойти пешком, вдоль реки, по рыбацким тропам. Заночевали в стогу сена, а с утра уже впереди, за рощицей, показались на вершине холма белые касимовские трехэтажки.

– Ну вот. – Лешка довольно улыбнулся. – Уже почти дома.

– Ой, – Илья неожиданно шмыгнул носом. – А мама моя как же?

– Да ждет, наверное. Как прибежишь – обрадуется! Я вон с тобой до ручья сейчас дойду – а дальше уж сам добежишь.

– А вы куда, дядя Леша?

– А у меня еще делов полон рот.

Когда дошли до ручья, Алексей тихонько подтолкнул мальчика в спину:

– Ну давай к дому… Мамка уже, поди, заждалась.

Мальчик побежал, но, вдруг остановившись, повернулся и, бросившись к Лешке, с плачем обнял его за шею:

– Дядя Леша, дядя Леша… Если б не вы… вы…

– Ну-ну, не реви, не девка ведь. – Старший тавуллярий и сам почувствовал, как едким перцем защипало глаза. Похлопал мальчишку по спине, провел ладонью по волосам и, чтоб отвлечь от рева, спросил:

– У вас в Касимовке женщина странная не объявлялась? С ребенком.

– Женщина с ребенком? – Илья перестал рыдать и хлопнул ресницами. – Да, была такая. Мама как раз рассказывала, да я и сам женщину эту видал – красивая такая, молодая. Жаль, что сумасшедшая.

Господи…

Вот так вот, не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Что бы еще там, на картофельном поле, спросить у ребят? Давно б уже сыскал своих… давно бы…

– Слышь, а эта женщина… она где сейчас?

– Не знаю. Давно уж ее в деревне не видели, с лета. Милиция, участковый наш, дядя Ваня, разбирался.

– Участковый, значит… Так-так… Ну, ты беги, Илюха!

Помахав мальчишке рукой, старший тавуллярий решительно зашагал по низкому берегу. Срезая путь, снова спустился к реке, попросил перевезти проплывавшего на лодке мальчишку-рыбака.

Поблагодарил:

– Спасибо!

Да, хоронясь за кусточками – вид-то самый босяцкий! – направился к площади с деревянным клубом, почтой и магазином. Чуть в стороне торчали панельные трехэтажки с развешенным на балконах бельем… Интересно, добрался уже Илья до своей мамки? Добрался, наверное…

* * *

Дождавшись, когда пройдут мимо две разговорчивые дебелые тетки с кошелками, Алексей обогнул клуб. Желто-синего милицейского «Урала» не было, да и не нужен был пока старшему тавуллярию участковый. Пока не нужен.

А вот школа-восьмилетка – очень даже нужна. И почта.

Вот она, почта… Чем там только не торговали! Отстояв небольшую очередь, Лешка купил на бандитские деньги недешевую шоколадку и десять листков бумаги для принтеров (нарочно брал десять, покупать один выглядело бы слишком уж подозрительно) и шариковую ручку. Потом, уже расплатившись, увидал стоящую на полу за прилавком старую пишущую машинку. Попросил:

– Можно опробовать?

– Да пожалуйста! – Продавщица – объемистая в талии и груди женщина с завитыми «мелким бесом» крашеными волосами – пожала плечами. – Только сами поднимайте – тяжелая! А если вдруг захотите купить, так обращайтесь к Сидорову, начальнику почты – машинка-то у них на балансе числится.

– Сперва посмотрю – работает ли?

Взгромоздив тяжелый аппарат на стоявший в углу стол, Алексей зарядил листок и старательно, одним пальцем, отбарабанил:

«Маршрутный лист»… Ну и чуть ниже забил от балды названия рек, речушек и деревень.

После чего вытащил листок и, поставив машинку на место, громко поблагодарил продавщицу и, заявив, что сейчас же идет искать Сидорова, покинул почту быстрым решительным шагом.

И, оглядевшись по сторонам, направился к местной школе-восьмилетке.

Хорошая была школа, добротная – двухэтажное кирпичное здание, выстроенное когда-то навырост – для все более многочисленных колхозных детишек. Увы, времена те давно уже миновали – и школа стояла полупустой. Не слышно было ни крика, ни гама.

Нет, ребята за углом стояли – курили конечно же.

– Парни, директор у себя?

– Не, ушел уже.

Лешка усмехнулся: ну, ясно – ушел. Не ушел бы, так бы нахально не смолили.

– А в канцелярии кто-нибудь есть? Ну или в бухгалтерии?

– Секретарша, кажется, еще не ушла.

– А как зовут, секретаршу-то?

– Глаша. Глафира Петровна.

– Спасибо, парни.