Внезапно в голову пришла мысль… дикая, сумасшедшая. Но… Он взглянул на часы. Половина второго.

– Игнат Семенович, можно вопрос?

– Да? – оторвал взгляд от бумаг Панарин.

– Вы как-то говорили, что у вас приятели в полиции по всему миру?

– Допустим, – медленно протянул полковник.

– Тут вот какое дело, Игнат Семенович… – Капитан на мгновение замолчал, затем, собравшись с духом, выпалил: – Мне нужна ваша помощь. Очень нужна… и при этом я толком не могу ничего объяснить.

Панарин молчал, сверля подчиненного тяжелым взглядом. А тот заторопился, спеша выложить свою просьбу до того, как полковник взорвется и сорвется на крик. В принципе Панарин был вполне приемлемым начальником. Подчиненных особо не гнобил, при необходимости – поддерживал. Перед начальством спину гнул не более необходимого – обойтись без этого вообще можно только в сказках, да и то… для детей. В реальности все сложнее, и тот, кто не умеет хотя бы в какой-то мере подлаживаться под желания вышестоящего руководства, вряд ли долго засидится в своем кресле. И это бы еще полбеды, но когда гнев высшего начальства обрушивается на голову руководителя, то немало перепадает и его подчиненным. Хотя терпение его было небезграничным.

– Семеныч, дело такое… – В принципе при беседах наедине Панарин не возражал против некой фамильярности. – Сегодня, примерно час назад, из Шереметьево-2 вылетел самолет. На борту – три… человека. Очень похожие, видимо, близнецы. Братья Баскит – Монтгомери, Стивен и Джейкоб. Вернее, выдают себя за братьев, но есть подозрение, что это не так. Хотя не так уж их генеалогия и важна. По паспортам – граждане США. Через девять часов с мелочью самолет сядет в Вашингтоне. Мне нужно… мне очень нужно знать, куда они отправятся дальше. Семеныч, вопрос жизни и смерти… клянусь чем угодно! От этого зависит… черт, ну не могу я объяснить, шеф, не могу. Сейчас – не могу.

Полковник молчал, лишь слегка изогнул бровь, тем самым выражая свое скептическое отношение к эмоциональной речи Сергея.

– Шеф, вы можете поверить на слово, что это очень важно?

На скулах полковника заиграли желваки, но он сдержался.

– Доверие, капитан, вещь относительная. Есть люди, которым я доверяю во всем, а есть некоторые… не вполне добросовестные сотрудники, которые достаточно долго испытывают мое терпение.

– О черт… Семеныч, я понимаю, что опер из меня тот еще. Но сейчас дело и в самом хм… деле серьезное. Я нащупал такое… такое… ну первый и последний раз!

– Первый? – хмыкнул Панарин.

Сергей помолчал, затем, вдруг посерьезнев, твердо заявил:

– Игнат Семенович, я вот что скажу. Если это дело окажется пшиком, я… я рапорт напишу. На увольнение. А если нет… то вы меня поймете. Я все расскажу… потом. Чес-слово.

– Насчет рапорта, это ты серьезно?

– Хотите, хоть сейчас напишу. Без даты. Только помогите!

– Ну что ж. – Панарин потянулся к телефону, снял трубку и принялся ритмично постукивать ею по столу. – Я тебе кое-что скажу, Сережа, и постарайся не корчить из себя обиженного. Я тебя не уважаю. Ты парень неплохой, но ты дерьмовый опер, а здесь у нас дерьмовым операм не место. Здесь надо работать, а не витать в облаках, чем ты и занимаешься в последнее время. И в предпоследнее тоже. И выгнать тебя взашей я тоже не могу, и ты прекрасно знаешь почему. Ты приходишь на работу трезвым и почти всегда вовремя. У тебя нет успехов… но нет и серьезных проколов. Потому что ты ничерта не делаешь. Так всегда получается, Сережа, кто не работает, тот не проваливается. Я помогу тебе… но рапорт ты мне и в самом деле напишешь. С открытой датой. И если ты только дашь мне повод… а ты его дашь, я в этом не сомневаюсь, я впишу туда нужное число.

– Я…

– Помолчи пока. Я тебя за язык не тянул, ты сам предложил. У меня на примете есть с десяток отличных профессионалов, которые давно засиделись на своих стульях… а перетянуть их сюда я не могу. Вакансий нет. Потому что некоторые вакансии заняты бесполезным балластом, который никак не получается сбросить за борт. Звонок в Штаты – не слишком большая плата за еще одного крепкого профи в нашей команде… в которую ты, Бурун, так и не вписался.

Он набрал длинный номер, долго ждал ответа. Затем на том конце провода кто-то взял трубку.

– Jason, glad to hear your voice again… Yes, me… Haven’t seen you for ages… yes, I know that you have night already. Excuse me, but I have an important business… Unfortunately, it can’t wait till morning, and I need your help. In nine hours а russian plane will land in your airport. Course?[4]

Он повернулся к Сергею.

– Какой рейс?

– SU-317, «Аэрофлот». – Сергей выпучил глаза от удивления. Не от того, что у полковника московского уголовного розыска оказался знакомый в Вашингтоне, это не было такой уж невероятной новостью, в свое время Панарин бывал за границей, и не раз. С потеплением отношений между Россией и США контакты силовиков одно время вошли в моду, проводились симпозиумы, обмен опытом… А вот то, что полковник почти без запинки изъяснялся на английском, – это впечатляло. – Все трое очень высокие. Выглядят молодо, но волосы седые. Длинные и седые, у всех троих. Только их ни в коем случае нельзя трогать, только установить адрес.

– Jason, course SU-317, «Airflot». On board there are three citizens of the US, Montgomery Basket, Steven Basket and Jason Basket. I need to know badly, where they’ll go from the airport… Jason, it’s really important. Will you help me? Yes, and check them on your database, there are some suspections… No, there’s no need in arresting them… Jason, it’s our operation, very important operation. We need every piece of information, but nothing more. Tall, long hair, grey. Looking rather young. Jason, I am your debtor. I’m looking forward to your phone call. Sorry for waking you up.[5]

Опустив трубку на рычаг, Панарин, не говоря ни слова, снова вернулся к чтению документов. Знание английского, в котором, не кривя душой, мог признаться Сергей, было явно недостаточно, чтобы понять, о чем конкретно шла речь, но догадаться о сути было несложно…