— Был я в этой Арктании, — несколько нелогично ответил он. — Ну и дыра, скажу я вам!

Ладно, пусть живет спокойно. Тем более что боевые воспоминания заглушил похмельный менестрель, судя по ярким тряпкам, в которые был обряжен, — откуда-то с юга Шерамура. Судя по песне, которую он завел, тренькая на лютне — тоже. Это была типичная альба — утренняя песня стража, пробуждающего влюбленных.

Алеет восток,

Грозный муж недалек.

Выбирайся из окна,

Ждет тебя своя жена…

— И уж точно не одна! — подтянул нестройный хор.

Вино у маркитанта было паршивое, особенно в сравнении с тем, что хранилось в храмовых погребах, но всё же лучше, чем бухано-трескавское. А бренди здесь мне не грозил. Конечно, в Шерамуре производят напитки и покрепче, и получше, но вряд ли в лагере Мордальона его лакает кто-нибудь, кроме командного состава.

И только я об этом подумала, как мои размышления нарушил рев:

— Бренди хочу! Надоело тянуть эту сиротскую мочу! Раб! Долго я буду выносить жалобные песни?

Я обернулась к жаждущему.

— Предпочитаешь мочу тройной перегонки, а, Лонгдринк? — Он вытаращил глаза.

— Ты что здесь делаешь? Ведь ты должна быть в Динас-Атасе!

— Вот это уже интересно, — пробормотала я. — И для того, чтоб разобраться, потребуется аквавита, а не бренди.

— Аквавита? Это мысль! — оживился Лонгдринк. — Раб, тащи сюда аквавиты!

Пока он орал, я сложила два и два.

— К тебе приехал странного вида гонец на черном коне. И передал письмо, где тебя приглашают в замок Динас-Атас. А ты перевел стрелку на меня…

— Ну да… — Лонгдринк плюхнулся рядом. — А как ты догадалась, что это был я?

— Видела твое имя в одном любопытном списке. Где ты значился, как убийца демона Лахудры.

Лонгдринк посерьезнел.

— Угу. Это теперь все обо мне знают. Но я-то еще не совсем мозги пропил и помню, кто на самом деле демона завалил. Ты, когда предложила мне этот подвиг на себя записать, сказала: «Когда-нибудь сочтемся». И я тебе в том дал рыцарское слово. А в письме предлагалось вознаграждение. Вот я и решил: когда лучший случай представится услугу оказать? Тем более, что имя в письме не проставлено. И сказал, что тут ошибочка вышла, и письмо нужно передать другому человеку. Только я не знал, под каким именем тебя искать, ты их меняешь всё время… Кстати, как тебя теперь называть?

— Этель.

— Сойдет. Вот, значит, я и расписал этому живому трупу, как ты выглядишь, во всех подробностях…

— Что ты сказал?

— Ну, может, не во всех… Всего-то я не видел…

— Нет, гонца ты как назвал?

— А, вот ты про что… Уж больно он бледный был, этот гонец. Покойник натуральный.

Я отпила большой глоток вина. И даже не поперхнулась.

Вот почему я получила послание позже всех. Долго же гонцу пришлось трудиться, будь он человеком, и вовсе бы не нашел.

Но гонцы, вызванные Анофелесом, были духами. Так сказал брат Тео, а он должен в таких делах разбираться.

Что же меня в этом смущает? То, что я не разобралась в природе гонца, а Лонгдринк, по простоте душевной, раскусил его сразу?

Раскусил… Что-то еще было связано с этими словами.

— Так ты под знамена Мордальона прибыла? — полюбопытствовал Лонгдринк.

— Как сказать, — я не видела причин откровенничать с ним. — Присматриваюсь. Я ведь работаю только по контракту. А у Мордоворота твоего и без того контрактников целая толпа.

— С чего это он мой? Я тоже… это… присматриваюсь. Конечно, как есть я верный рыцарь, то императора видал я в белых пуленах в саркофаге. А с другой стороны сражаться бок о бок с презренным мужичьем — фи, как недостойно.

— Мордальон не брезгует.

— Шерамурец, что с него взять. Опять же, конечно, осаждать лучше, чем сидеть в осаде. Но ведь к имперцам того и гляди подкрепление подойдет.

— Откуда знаешь?

— Не знаю я. Чувствую. — И этот туда же, куда будущий патриарх. — У меня на такие дела нюх. Опять же палец на левой ноге ноет — это к перемене диспозиции…

Лонгдринк не успел развить тему. Прохрипели трубы, толпа, заполнявшая лагерь, раздалась. Генералиссимус Мордальон со свитою выехал осмотреть позиции.

Как положено, генералиссимус восседал на белом, как молоко, коне. На нем были столь надраенные доспехи, что разглядывать Мордальона в солнечный день становилось опасно для зрения. Может, это был особый тактический прием на случай возможного обстрела с вражеских укреплений.

Я смогла лишь определить, что он небольшого роста и крепкого телосложения — а иначе столько железа на себе не потаскаешь.

Зато среди свиты генералиссимуса я заметила две знакомые рожи, которым быть здесь не подобало. К несчастью, одна из этих рож тоже заметила меня, покинула свое место в кортеже генералиссимуса и устремилась под навес, да еще и вторую с собой поволокла. И никто им ни слова не сказал. Да, дисциплина в армии Мордальона была еще та!

— Общий привет! — возгласил барон фон Зайдниц, плюхаясь возле, и тут же перехватил бутыль с аквавитой, наконец донесенной маркитантом до стола. Хлебнул, плюнул: — Ну и гадость же вы тут пьете!

— Прихватил бы чего получше от генеральского стола.

— Что здесь пить? — с суровой скорбью произнес Грабли Гоблинсон. — Что за страна! Пива днем с огнем не сыщешь…

Лонгдринк, молча наполняясь негодованием, перехватил бутыль у новоприбывших и припал к горлу.

— А что это вы здесь делаете? — спросила я. — Ну ладно конунг — ему жребий выпал на юг, и вообще он не подданный императора. Но вы-то, барон, с какой стати в свите Мордальона?

— Он призвал под свои знамена благородных людей, так почему бы мне не откликнуться? А что до подданства, так мы не с империей воюем, а Гран-Ботфорте завоевываем. И фатер мой, да пребудет он в Злачном Месте, ходил воевать Гран-Ботфорте, и дед, и прадед! Имею право, либе фрау!

— Злопущенский волк тебе либе фрау… Противники сейчас ваши кто? — орден гидрантов. В котором вы оба, кстати, состоите мирскими братьями.

— А нечего было нас посылать за тенью гоняться! — заявил фон Зайдниц. — Разве ж это занятие для героев: сражаться с теми, кого не увидишь и не ухватишь! Вот тут — другое дело. Ударишь человека мечом — из него кровь потечет. Попадет в него ядро — разорвет в клочья. И вообще, что ты прицепилась? Сама-то что здесь делаешь?

Лонгдринк отпал от бутылки.

— Не сметь оскорблять даму, низкий смерд!

— Я барон!

— Знаем мы, что такое имперский барон. У вас там на каждой болотной кочке по барону.