– Чего сидишь, наливай, – дождался, когда он откроет бутылку, подставил рюмку и, словно спохватившись, спросил:

– Может, не надо было отпускать её и переоформить на тебя?

– В смысле?

– В прямом. Признайся, что хороша Кристина.

– Да, красивая, – буркнул он и почувствовал, что краснеет.

– А ты ей понравился.

– С чего ты взял?

– Видел, как смотрела и улыбалась весьма призывно.

– Чушь городишь. Ты лучше скажи, почему она Володей меня назвала?

– Да пока знакомились, я твоим именем представился. Нечаянно с языка сорвалось. Всё, пора домой, чтобы супружница лишних вопросов не задавала.

Владимир Иванович кивнул на почти полную бутылку.

– Подожди, чуть не забыл, ты книжку Монтеня тоже букинисту сплавил?

– Попалась под руку, и в запарке отдал, не подумав.

– Можно считать в зачёт долга, но я о другом, представляешь, кувыркаюсь в постели с красивой бабой, а в голову приходит литпамятник, вот они, плоды просвещения. Ладно, давай граммульку на посошок и разбегаемся.

* * *

Доктор увидел пакет апельсинов в его руках и, не ответив на приветствие, огорошил нотацией.

– С ума посходили, грамотные вроде люди, а тащат в больницу чёрт-те что! С чего вы решили, что эти сомнительные фрукты можно предлагать больной?

– Так витамины…

– Какие витамины? – закричал доктор. – Торгаши нашпигуют их чёрт-те чем, и все лечение псу под хвост. У вас что, медицинское образование, чтобы решать, чем кормить больную?

– Техническое.

– Вот и лечите свою технику. Мы с диагнозом не можем определиться, а вы хотите апельсинами все проблемы снять. Требуются дополнительные анализы, – раздражённо выговорил доктор и резко замолчал.

Владимир Иванович покорно выслушивал неожиданные и потому вдвойне обидные обвинения. Он специально выходил за остановку до больницы, чтобы купить эти целебные цитрусовые, обошёл три магазина, выбирал непобитые, чтобы они больному человеку глаз радовали. Старался и получил за старания. Когда доктор замолчал, осмелился поднять голову и натолкнулся на вопросительный взгляд. Спохватившись, торопливо достал деньги и положил на стол. Доктор лениво посмотрел на них и небрежно опустил в карман, ничего не сказав.

– К ней можно пройти?

– Можно, только если спит, не будите. И апельсины ни в коем случае. Загадала ваша супруга загадку, голову сломать можно. Боюсь, что этими лекарствами не обойдёмся. Впрочем, не будем забегать вперёд, новые анализы покажут. – Первоначальная агрессия начисто исчезла из голоса.

Владимир Иванович на всякий случай извинился. Доктор молча кивнул и положил перед собой стопку карточек.

Жена лежала с закрытыми глазами, но сразу поняла, что пришел именно он.

– Присаживайся на краешек.

– Ну, как ты?

– Неважно. К боли притерпелась, но слабость не нравится, до столовой еле доплелась, шатает. К доктору заходил?

– За апельсины отругал, нельзя, говорит.

– А деньги?

– Отдал, всё нормально. – И поспешил объяснить: – Авантюру с Игорем провернули.

– Надеюсь, не посадят. – Вымученная улыбка не оживила лица, оно оставалось серым и неподвижным.

– Ничего противозаконного, потом расскажу во всех подробностях.

– Жалко, что апельсины нельзя.

Сказала без намёка на сожаление. И о добывании денег не стала допытываться, даже это ей стало неинтересно или не было сил говорить. Вероятнее всего, одно накладывалось на другое. Когда она прикрыла глаза, Владимир Иванович еле удерживал себя, чтобы не отвернуться: некрасивая, постаревшая, чужая до неузнаваемости, и всё-таки продолжал смотреть на нее, боялся обидеть.

– Ты иди, а я посплю немного.

И он с облегчением встал.

* * *

Водка, недопитая с Игорем, стояла на столе. Даже в холодильник забыл убрать. Положил рядом с ней пакет с апельсинами. Посмотрел на странноватый натюрморт и покачал головой – не сочетались эти яркие дары юга со знаменитым русским напитком. Вспомнил напористую нотацию доктора, и рука машинально потянулась к бутылке. Рюмка налилась со «стогом», даже через края побежало. Закусывать апельсином не стал, запил холодным чаем прямо из носика заварника. Раздражённый голос доктора не переставал напоминать о больнице. Ну, принёс человек апельсины, так не наркотики же! Не тянут они на серьёзное нарушение, не достойны они истерического крика. И ему подумалось, а не было ли это психологической атакой, перед тем как взять деньги. Версия показалась Владимиру Ивановичу весьма правдоподобной и даже понравилась ему своей простотой, объяснила и успокоила. Денег было не жалко. Воевать с поборами в его ситуации рискованно и нелепо. Правила устанавливал не его врач, а вся система, создавшая неразбериху, чтобы выгодно использовать её в своих целях. Деньги можно простить, лишь бы только помогло. Наволочка на больничной подушке была зеленоватого цвета, и на её фоне лицо жены казалось совсем измученным. Он помнил, что перед уходом жена помыла голову, а волосы уже слиплись. Облик жены мелькнул и торопливо исчез. Или сам он убрал его, как убирают с видного места фотографию, смотреть на которую не только неприятно, но и больно. Куда приятнее любоваться вчерашней гостьей Кристиной. Даже если захочешь убрать её портрет, он вернётся сам, не спрашивая разрешения, выставив на показ и яркие губы, и родинку между грудей и аккуратный синячок на крутом бедре.

Владимир Иванович первый раз в жизни отметил, что никогда не видел обнаженную жену. Руки хорошо знали её тело, а глазам оно было недоступно. Жена не то чтобы стыдилась его, да и нечего было стыдиться, всё было при ней, но она считала, что выставлять наготу неприлично. Даже спину, когда принимала ванну, не звала потереть. А к нему, когда просил, приходила и тёрла, но без вольностей. Все оставляла для спальни с выключенным светом.

Владимир Иванович налил ещё одну рюмку. Яркие апельсины снова напомнили о себе. Он достал из пакета самый маленький и даже почистил, но закусывать им не стал. Праздничный фрукт намекал на другую компанию. Догадка явилась незамедлительно и очень смутила Владимира Ивановича своей бесхитростной простотой. Смутила, но не испугала. Измотанному нервотрёпкой последних дней, ему было лень прислушиваться к себе и к своим желаниям, не было сил сортировать или оценивать их. Взбрела в уставшую и не совсем трезвую голову неожиданная блажь, и он безропотно подчинился. Словно Игорь рассказал интересное кино, которое захотелось посмотреть самому.

Ночные встречи с женой с начала её болезни прекратились, и всё-таки желание созерцать было сильнее желания обладать.

Газету с номерами телефонов Игорь оставил на столике, это он заметил ещё вечером, однако номеров было на полстраницы. Оставалось гадать, иного выхода в голову не приходило. Владимир Иванович закрыл глаза и ткнул пальцем. Выпавший номер не понравился обилием нулей, но рядом с ним рассмотрел вмятину прочерченную ногтем, и это обнадежило, что он на верном пути. Ему ответила женщина явно не юного возраста, и, застеснявшись, он спросил, зачем-то изменив голос: